Это жестокий мир городов-государств. Полисов, где чернь вынуждена томиться внизу, в вечных сумерках, а кланы живут в роскошных небоскрёбах. Где защитникам стен то и дело приходиться отбивать нашествия диких духов, мутантов и прочей нечисти. Где электричество получают из пойманных элементалей, а любой у кого есть деньги может прикупить себе свиток с печатью чар, нанесённой профессиональным кудесником.
Здесь каждый день гибнут люди и не важно, разборки это банд или война чародейских кланов. Как выжить в этом мире сироте, случайно открывшем в себе необычный дар, да и тот ему не подчиняется, раз за разом принося неприятности. И главное, откуда у мальчишки со дна полиса взялись родовые особенности сразу двух древних кланов?
Здесь каждый день гибнут люди и не важно, разборки это банд или война чародейских кланов. Как выжить в этом мире сироте, случайно открывшем в себе необычный дар, да и тот ему не подчиняется, раз за разом принося неприятности. И главное, откуда у мальчишки со дна полиса взялись родовые особенности сразу двух древних кланов?
| Глава 1 Бодро вышагивающая троица остановилась в полутора метрах от моей койки. Прямо за спиной. — Слышь, Белый, ночью с нами пойдёшь, — спустя пару секунд раздался уверенный — хриплый, но всё ещё молодой — голос. — Васильковские совсем страх потеряли, надо мозги вправить. С ответом я не спешил. Неторопливо и аккуратно вытянул иголку и, оторвав нитку, отложил рубаху, которую старательно штопал, только после этого соизволил обернуться. Хотя и так знал, кто там. Рябой с «шестёрками». Местный молодёжный бугор, вот только сегодня чуть более наглый, чем обычно. А это неспроста… Два года назад эта троица были первыми, кто решил показать испуганному «домашнему мальчику», только-только оказавшемуся в приюте, где его место, и кем именно видит его местный коллектив в своём составе. И они же первыми огребли двумя увесистыми кусками слежавшегося в камень мыла, завёрнутого в полотенце на манер кистеня. Рассказов отца о его детстве в детдоме, а затем в учебке ассоциации наёмников я не забывал. Правда, до этого момента не думал, что придётся самому применять это светлое знание. В общем, в тот день им сильно неповезло. Стандартная и давно отработанная схема подавления новичка дала сбой, жертва оказалась с зубами и вовсе не прочь была выместить всю боль от недавно случившейся трагедии на первых попавшихся под руку неудачниках. Другими словами, в тот день мне удалось отмахаться. — Правда, что ли? А с какой это радости? — мазнув по визитёрам незаинтересованным взглядом, я отвернулся и принялся демонстративно собирать нитки с иголками. — Тебе надо — ты и дерись. Мне-то какой интерес? За спиной послышался отчётливый скрип зубов, но попытки ударить меня или сделать ещё какую-нибудь глупость не последовало, так что и я не стал светить коротким арматурным прутом, аккуратно заткнутым между матрацем и стальным корпусом койки — прямо под рукой. Детдомовский бугор неторопливо обошёл кровать и, подтащив к себе стул, уселся напротив. «Шестёрки» замерли по бокам. После первой попытки нового коллектива обрисовать своё видение моего будущего, была и вторая, где меня пинали уже толпой в десяток человек. Правда, отлежавшись с недельку, я, в свою очередь, устроил всем участникам геноцид, вылавливая их по одному и доказывая, что обильное домашнее питание вкупе с уроками отца-наёмника имеет значительное преимущество перед полуголодным существованием в детдоме. |
Нейтралитет
Проще говоря, бил, пока могли стоять. Самое сложное было — управиться с как можно большим количеством переговорщиков, покуда остальные не успели сбиться в стаю. Завершилось всё это ещё одной особо жестокой дракой, во время которой я в ярости разбил оконное стекло и, ухватив пару осколков, пообещал прирезать их, словно баранов. Покуда мне не поверили, успел полоснуть всё того же Рябого, и только тогда его свита, поняв, что шутки закончились, разбежалась.
Всё-таки мы были совсем ещё детьми! Пусть и озлобленными на весь белый свет.
В итоге я получил статус «отморозка», уважение местной шпаны и неделю в карцере, на воде и… ещё раз воде. Кормить хулигана и вандала никто не собирался, а жаловаться было, естественно, некому. Хорошо хоть дали порезы промыть и замотать обрывками моей же майки.
К чести подрезанного детдомовского авторитета, именно его шестёрки за время отсидки умудрились передать мне пяток варёных картофелин, так что от голода я не загнулся. А когда вышел, состоялась финальная тёрка, и у нас установился нейтралитет: меня не трогают — я не мучу воду и, если надо, поддерживаю Рябого. Это устраивало всех, и вот уже два года у нас с ним не было конфликтов. Наоборот, несколько раз меня нанимали разобраться с потерявшими берега чужаками, когда самому бугру светиться было не с руки.
— Три пачки сахара, — Рябой, который, судя по взгляду и непродолжительному молчанию, считал, что в этот раз я мог бы подписаться и бесплатно, скрипнул зубами, но озвучил цену за помощь. — Полные, не столовские.
— Пять, — я постарался, чтобы голос звучал как можно безразличней: я тебе нужен — плати, а на нет и суда нет.
Участвовать в разборках «за просто так» я не собирался.
— Хорошо, пять, — к моему удивлению, бугор тут же согласился, хотя и поиграл желваками, изображая оскорблённую невинность. — Но кистень свой возьмёшь! И Сидор-Валяла твой. Постарайся его сразу вырубить.
— Лады, — я внутренне поморщился, но сохранил морду кирпичом. — Железо будет?
— И ножи, и пружинники, — Рябой подтвердил мои худшие опасения. — Васильковские хотят всю Нахаловку под себя подгрести. Горбатый Гош со своими сдриснул, зассал. Мы одни остались с этого конца. Что, Белый, очко сжалось?
Бугор глумливо заржал, и его тут же поддержали шестёрки. Я же, стараясь сохранять каменное выражение лица, взял порванную майку и, прокручивая в голове полученные новости, занялся её починкой. Ну не показывать же Рябому, что закончить рубаху я так и не успел.
Последнюю неделю я редко бывал на улице, предпочтя налечь на учёбу. Если раньше мне помогали мамины уроки, сильно опережавшие школьную программу, то темы этого года мы с ней не разбирали. Не успели. Значит, следовало заняться этим самому, хотя бы в память о родителях.
Они тоже были детдомовскими, но выбрались с нижних уровней, став уважаемыми людьми. В общем-то, даже удивительно, что их сын вдруг был распределён именно в такое убогое заведение на самом дне Москвы. Когда случилась та трагедия, все знакомые отца и подружки матери вдруг куда-то подевались, таинственным образом исчезло завещание, оставив меня без наследства, а та же учебка ассоциации, куда меня вполне могли бы распределить как сына наёмника, даже не рассматривалась комиссией как один из вариантов.
Со всем этими проблемами я, конечно же, намеревался разобраться… в будущем. А пока мне нужно было вылезти из той таганской клоаки, в которой я оказался, и повторить путь своих родителей из грязи в люди.
Всё-таки мы были совсем ещё детьми! Пусть и озлобленными на весь белый свет.
В итоге я получил статус «отморозка», уважение местной шпаны и неделю в карцере, на воде и… ещё раз воде. Кормить хулигана и вандала никто не собирался, а жаловаться было, естественно, некому. Хорошо хоть дали порезы промыть и замотать обрывками моей же майки.
К чести подрезанного детдомовского авторитета, именно его шестёрки за время отсидки умудрились передать мне пяток варёных картофелин, так что от голода я не загнулся. А когда вышел, состоялась финальная тёрка, и у нас установился нейтралитет: меня не трогают — я не мучу воду и, если надо, поддерживаю Рябого. Это устраивало всех, и вот уже два года у нас с ним не было конфликтов. Наоборот, несколько раз меня нанимали разобраться с потерявшими берега чужаками, когда самому бугру светиться было не с руки.
— Три пачки сахара, — Рябой, который, судя по взгляду и непродолжительному молчанию, считал, что в этот раз я мог бы подписаться и бесплатно, скрипнул зубами, но озвучил цену за помощь. — Полные, не столовские.
— Пять, — я постарался, чтобы голос звучал как можно безразличней: я тебе нужен — плати, а на нет и суда нет.
Участвовать в разборках «за просто так» я не собирался.
— Хорошо, пять, — к моему удивлению, бугор тут же согласился, хотя и поиграл желваками, изображая оскорблённую невинность. — Но кистень свой возьмёшь! И Сидор-Валяла твой. Постарайся его сразу вырубить.
— Лады, — я внутренне поморщился, но сохранил морду кирпичом. — Железо будет?
— И ножи, и пружинники, — Рябой подтвердил мои худшие опасения. — Васильковские хотят всю Нахаловку под себя подгрести. Горбатый Гош со своими сдриснул, зассал. Мы одни остались с этого конца. Что, Белый, очко сжалось?
Бугор глумливо заржал, и его тут же поддержали шестёрки. Я же, стараясь сохранять каменное выражение лица, взял порванную майку и, прокручивая в голове полученные новости, занялся её починкой. Ну не показывать же Рябому, что закончить рубаху я так и не успел.
Последнюю неделю я редко бывал на улице, предпочтя налечь на учёбу. Если раньше мне помогали мамины уроки, сильно опережавшие школьную программу, то темы этого года мы с ней не разбирали. Не успели. Значит, следовало заняться этим самому, хотя бы в память о родителях.
Они тоже были детдомовскими, но выбрались с нижних уровней, став уважаемыми людьми. В общем-то, даже удивительно, что их сын вдруг был распределён именно в такое убогое заведение на самом дне Москвы. Когда случилась та трагедия, все знакомые отца и подружки матери вдруг куда-то подевались, таинственным образом исчезло завещание, оставив меня без наследства, а та же учебка ассоциации, куда меня вполне могли бы распределить как сына наёмника, даже не рассматривалась комиссией как один из вариантов.
Со всем этими проблемами я, конечно же, намеревался разобраться… в будущем. А пока мне нужно было вылезти из той таганской клоаки, в которой я оказался, и повторить путь своих родителей из грязи в люди.
Дульнозарядный пистоль
Однако… в нынешнем своём положении отказаться от драки я уже не мог — цену обговорили. Но главным фактором стало даже не это. Важно было не потерять заслуженный за два года авторитет! Вот что было страшно… После такого «падения» я мог просто не дожить до выпуска.
— Вот это, Рябой, не ко мне. Звиняй, но я не по этой теме. Интересуют задницы — иди в бардак на Большом Рогожском. Говорят, там как раз много любителей подобного, — я нарывался, но без ответа наезд оставлять было нельзя — ведь не для того я зарабатывал репутацию, чтобы потерять всё после одной единственной фразы.
— Следи за базаром, — мне в лоб упёрся ствол пулевика — древнего, ещё дульнозарядного, но явно готового к стрельбе. — Ты, Белый, совсем берега попутал? Сдохнуть хочешь?
— Я, конечно, не фаталист, но все мы когда-нибудь умрём, — я пожал плечами, демонстративно не обращая внимания на оружие. — Вот ты меня завалишь, а тебя повесят. Васильковские получат Таганскую Нахаловку на блюдечке с голубой каёмочкой. Зато докажешь, что ты первая кочка на болоте! Ненадолго, правда. А можно было бы пойти и надавать этим козлам по щам, чтобы не лезли на нашу территорию.
Рябой постоял молча несколько секунд, не отводя ствол от моей головы, потом заржал и спрятал оружие. Следом сдавленно захихикли изрядно перетрухнувшие «шестёрки». Ну ещё бы, за владение боевыми пулевиками, пусть даже такими древними, как этот, виселица грозила не только хозяину, но и всем, кто знал, но не донёс. А значит, они были первыми кандидатами на встречу с «Одноногой вдовой», хотя, судя по реакции, только что впервые увидели «пуляло». Но городовые церемониться не будут — чай мы не гильдийские или, хлеще того, клановые. Тем хоть пушку таскай, никто слова не скажет. Смысл, если каждый клановый чародей — оружие сам по себе?
— После отбоя выдвигаемся, — бугор посчитал конфликт исчерпанным. — Со мной пойдёшь — попробуем Васильковских на поединок развести. Если поведутся — постарайся Валялу как-нибудь покрасивше уложить. Чтобы струхнули.
— Вот это, Рябой, не ко мне. Звиняй, но я не по этой теме. Интересуют задницы — иди в бардак на Большом Рогожском. Говорят, там как раз много любителей подобного, — я нарывался, но без ответа наезд оставлять было нельзя — ведь не для того я зарабатывал репутацию, чтобы потерять всё после одной единственной фразы.
— Следи за базаром, — мне в лоб упёрся ствол пулевика — древнего, ещё дульнозарядного, но явно готового к стрельбе. — Ты, Белый, совсем берега попутал? Сдохнуть хочешь?
— Я, конечно, не фаталист, но все мы когда-нибудь умрём, — я пожал плечами, демонстративно не обращая внимания на оружие. — Вот ты меня завалишь, а тебя повесят. Васильковские получат Таганскую Нахаловку на блюдечке с голубой каёмочкой. Зато докажешь, что ты первая кочка на болоте! Ненадолго, правда. А можно было бы пойти и надавать этим козлам по щам, чтобы не лезли на нашу территорию.
Рябой постоял молча несколько секунд, не отводя ствол от моей головы, потом заржал и спрятал оружие. Следом сдавленно захихикли изрядно перетрухнувшие «шестёрки». Ну ещё бы, за владение боевыми пулевиками, пусть даже такими древними, как этот, виселица грозила не только хозяину, но и всем, кто знал, но не донёс. А значит, они были первыми кандидатами на встречу с «Одноногой вдовой», хотя, судя по реакции, только что впервые увидели «пуляло». Но городовые церемониться не будут — чай мы не гильдийские или, хлеще того, клановые. Тем хоть пушку таскай, никто слова не скажет. Смысл, если каждый клановый чародей — оружие сам по себе?
— После отбоя выдвигаемся, — бугор посчитал конфликт исчерпанным. — Со мной пойдёшь — попробуем Васильковских на поединок развести. Если поведутся — постарайся Валялу как-нибудь покрасивше уложить. Чтобы струхнули.
Таганкский вокзал
Идея подмять нашу Нахаловку возникала регулярно. Таганский жилой район нижнего уровня Москвы изобиловал мелкими магазинчиками, тут имелся даже рынок, куда крестьяне из посадов свозили продукты. Плюс складская зона Таганского вокзала неподалёку. Лакомый кусок для любой банды, особенно с учётом того, что городовые предпочитала сюда не лезть.
Им по большому счёту было плевать, кто и как контролирует область, лишь бы мзду вовремя отстёгивали. Для нас же потерять Нахалку — означало лишиться хоть какого-то дополнительного дохода, а, значит, жить впроголодь на скудных детдомовских харчах. Лично меня подобное категорически не устраивало. Слишком большие у меня были планы на будущее, чтобы похерить их из-за банального недоедания.
Им по большому счёту было плевать, кто и как контролирует область, лишь бы мзду вовремя отстёгивали. Для нас же потерять Нахалку — означало лишиться хоть какого-то дополнительного дохода, а, значит, жить впроголодь на скудных детдомовских харчах. Лично меня подобное категорически не устраивало. Слишком большие у меня были планы на будущее, чтобы похерить их из-за банального недоедания.
| Ночная вылазка В девять прозвучал сигнал к отбою, погасили свет, а через полчаса началось шебуршение, и народ потихоньку стал выбираться на улицу. Со сторожем было давно всё обговорено, такса за ночную вылазку составляла ровно полтину, но сегодня в любом случае платил Рябой. Или не платил, судя по кривой роже Петровича, и без того не отличавшейся красотой, а сейчас сморщенной так, будто его заставили жевать собственные портянки. По мере продвижения к площади, где днём располагался рынок, к нашей толпе подтягивались всё новые и новые бойцы из местных. Рябой за прошедшие с момента нашего знакомства два года сумел выбиться из бугров детдома в юные авторитеты конца Нахаловки. Ему же подчинялись все беспризорники или просто шпана, обитавшая в округе. После выпуска тёплое место в банде ему было обеспечено, а пока старшаки приглядывали за мелкими, не препятствуя разборкам, подобным сегодняшним. Выживает сильнейший — на нижних ярусах Москвы этот закон соблюдался беспрекословно. Улицы были пустыми и тёмными, тратить деньги на освещение городские власти не собирались, однако на площади горели старые масляные фонари. Уж не знаю, кто подсуетился, но, думаю, это были старшаки. Для них потасовки молодых — словно собачьи бои. Впрочем, иллюминация была, скорее, для зрителей — нам для махача и света с верхних ярусов достаточно. И, судя по тёмным, но не закрытым ставнями окнам вторых и третьих этажей, скорее всего, я был прав. С одной стороны, плевать, но, с другой — там, где замешаны ставки, а без этого вряд ли обошлось, всегда возможны неприятные сюрпризы. Пулевик Рябого явно из таковых. По-другому достать боевое оружие, а главное, правильно его зарядить шпанёнок из Нахаловки попросту не мог. А если козырь есть у одного, почему не может быть у другого? |
Переговоры
Тем временем наша толпа вывалила на площадь и замерла. С противоположной стороны застыла человеческая масса банды Васильковских. На первый взгляд, их было ничуть не
меньше, а в руках виднелась арматура и цепи. Месилово обещало быть знатным и кровавым.
Чувствую, с сахаром я таки продешевил. Нужно было заламывать цену посущественнее, но сейчас уже не переиграешь. Тупо не поймут. Опять же, репутация — всё-таки сегодня я выступал в свите Рябого.
Поправив куски фанеры, примотанной эластичным бинтом к груди и животу, я застегнул куртку. В ней было не слишком удобно, но хоть какая-то защита. Тем временем бугор выперся на середину площади, а ему навстречу вальяжной походкой вышел авторитет Васильковских — Шрам.
Чего там главари тёрли, меня не интересовало. Я крутил руками и ногами, разрабатывая суставы и разогреваясь. Фигура Сидора-Валялы возвышалась над толпой противников. Я даже мог разглядеть его оружие — металлический пруток, а скорее, лом, плюс крышка от мусорного бака. Эдакий рыцарь «без страха, упрёка и мозга».
«Хм-м! А про меня что можно сказать? — я поёжился. — Слабоумие и отвага? Наверное, как-то так…»
Глупо было его не бояться, но это не означало, что я застремаюсь выйти на поединок. К тому же, в отличие от этого детины, я шёл не сражаться, а побеждать. Отец всегда учил меня достигать цели самыми короткими путями, и неважно, решение задач это или драка. Он был солдатом-наёмником в бесконечных клановых войнах и каждый раз повторял, что на фронте нет места расшаркиваниям и красивым жестам.
Можешь ударить в спину — бей. Если есть, чем засыпать глаза противнику, — сделай это. Ударь внезапно, пока враг не готов, и победишь, а главное — выживешь. Поэтому в результате я не сомневался, скорее, опасался, что меня, уже после, затопчет толпа, стремящаяся добраться друг до друга.
Тем временем бугры закончили разговор и разошлись. Рябой махнул мне, мол, выходи, но я, хоть и шагнул вперёд, дальше двигаться не торопился. Сидор тупой, но опасный противник. Славящийся прежде всего отмороженностью, а только потом уже звериной силой и ловкостью. Махаться с ним честно — значит заранее проиграть. А это в мои планы не входило. Зато можно немного схитрить… а заодно показать шоу и раззадорить публику. Раз мы тут боевые псы, то устроим представление.
меньше, а в руках виднелась арматура и цепи. Месилово обещало быть знатным и кровавым.
Чувствую, с сахаром я таки продешевил. Нужно было заламывать цену посущественнее, но сейчас уже не переиграешь. Тупо не поймут. Опять же, репутация — всё-таки сегодня я выступал в свите Рябого.
Поправив куски фанеры, примотанной эластичным бинтом к груди и животу, я застегнул куртку. В ней было не слишком удобно, но хоть какая-то защита. Тем временем бугор выперся на середину площади, а ему навстречу вальяжной походкой вышел авторитет Васильковских — Шрам.
Чего там главари тёрли, меня не интересовало. Я крутил руками и ногами, разрабатывая суставы и разогреваясь. Фигура Сидора-Валялы возвышалась над толпой противников. Я даже мог разглядеть его оружие — металлический пруток, а скорее, лом, плюс крышка от мусорного бака. Эдакий рыцарь «без страха, упрёка и мозга».
«Хм-м! А про меня что можно сказать? — я поёжился. — Слабоумие и отвага? Наверное, как-то так…»
Глупо было его не бояться, но это не означало, что я застремаюсь выйти на поединок. К тому же, в отличие от этого детины, я шёл не сражаться, а побеждать. Отец всегда учил меня достигать цели самыми короткими путями, и неважно, решение задач это или драка. Он был солдатом-наёмником в бесконечных клановых войнах и каждый раз повторял, что на фронте нет места расшаркиваниям и красивым жестам.
Можешь ударить в спину — бей. Если есть, чем засыпать глаза противнику, — сделай это. Ударь внезапно, пока враг не готов, и победишь, а главное — выживешь. Поэтому в результате я не сомневался, скорее, опасался, что меня, уже после, затопчет толпа, стремящаяся добраться друг до друга.
Тем временем бугры закончили разговор и разошлись. Рябой махнул мне, мол, выходи, но я, хоть и шагнул вперёд, дальше двигаться не торопился. Сидор тупой, но опасный противник. Славящийся прежде всего отмороженностью, а только потом уже звериной силой и ловкостью. Махаться с ним честно — значит заранее проиграть. А это в мои планы не входило. Зато можно немного схитрить… а заодно показать шоу и раззадорить публику. Раз мы тут боевые псы, то устроим представление.
Сидор звериный
Валяла уже вышел на середину и невнятно ревел, долбя ломом в щит. Вслед за ним и остальные васильковские принялись бросать оскорбления, обвиняя меня в трусости. Наши пока что молчали, но тут нужно точно знать меру, чтобы не пошли возмущённые шепотки. Однако я все равно не двигался с места.
Даже не прореагировал на тихое злобное рычание Рябого. Тот решил, что я дал заднюю, и сейчас стращал разными карами. Однако мне было плевать! Не ему сейчас, может быть, помирать. Сидор был не только по-звериному силён, но ещё и нечеловечески жесток и яростен в драке. Долго он не сможет сдерживать себя. И точно, стоило мне не спеша направиться к центру площади, тот, особо громко взревев, ринулся на меня, занося лом для удара. Именно этого я и ждал.
И рванул ему навстречу, на ходу раскручивая молотило. А когда между нами осталось не более двух метров, резко ушёл вниз, заваливаясь на бедро, и по инерции заскользил по осенней грязи и рыночным отбросам, пропуская над собой свистнувшую в воздухе арматурину. Сам же от души заехал билом по колену бугая. Тот завопил и завалился, покатившись по брусчатке. А я в это время уже вскакивал на ноги.
Получи, сука! Азарт и ярость кипели в крови. Ходило много слухов об изувеченных Валялой девчонках, а уж искалеченных парней с переломанными позвоночниками я видел сам,
своими глазами. Васильковские каждый день вывозили их к храму Древа, заставляя побираться. Но сегодня у меня был шанс отплатить этому уроду за всё. Рыкнув от переполнявших меня чувств, я кинулся к пытающемуся подняться Сидору… и едва ушёл от тычка заточенным концом лома, едва не нанизавшись на него, словно бабочка на булавку. Вот тварь, он уже оправился и, хотя не мог встать, продолжил сражаться. Да ещё неизвестно, сломал ли я чего. Слишком здоровый противник мне попался.
Или… или его банально накачали наркотой, и он просто не чувствует боли.
Делать нечего, оставалось крутиться вокруг васильковского бугая на предельной дистанции, время от времени пробуя прорваться к телу, чтобы нанести удар. И раз за разом натыкаться на свистящий в воздухе лом. Несмотря на вес оружия и травму, Валяла даже не выказывал признаков усталости, что ещё больше утвердило меня в мысли, что Сидор под дурью. Но всё равно! Блин, и это ему всего семнадцать! Что же будет, когда он вырастет?! Если вырастет. Моя задача — не дать этому случиться.
На очередном проходе по кругу Валяла показал, что он, может, и тупой, но хитрый. Как только я сунулся спровоцировать его на удар, бугай метнул свой импровизированный щит, целясь в ноги, и тут же перекатился, оказавшись от меня на расстоянии вытянутой руки.
От первого замаха я увернулся лишь чудом, едва успев среагировать и рухнув пластом на спину. Перекатом ушёл от второго, попавшего туда, где я лежал мгновением ранее, — и тут же кувыркнулся назад, заодно подхватив с земли гнилой помидор. Каким бы ты ни был сильным, но удар со всей дури железной палкой по камню бесследно не проходит. Пусть на мгновенье, но кисть «отсыхает», перестаёт слушаться. Именно этих секунд мне и хватило.
Первым делом в переносицу Сидора врезался мягкий расползающийся томат, надёжно залепив оба глаза. А затем уже я, взвившись в высоком прыжке и пропустив под собой широкий мах ломом, вопя от страха, восторга и ярости, рухнул на Валялу, изо всех сил треснув его битком по голове.
— На! — рыкнул я на выдохе.
Звук удара разошёлся по всей площади, но васильковский поединщик и не думал падать. Казалось, он даже ничего не почувствовал, наркоман проклятый. Но и я останавливаться не собирался. Подбадривая себя первобытным боевым воплем, я продолжал долбить бугая по голове до тех пор, пока после одного из ударов из ушей у того не хлынула кровь. Я, тяжело дыша, отступил, пятясь назад, а тело захрипевшего Сидора рухнуло в грязь. Даже умирая, он не выпустил лом из рук, но это ему не помогло.
Смерть одного из противников послужила стартом всеобщей свалки. Мимо меня промчалась толпа вооружённых подростков, чтобы сцепиться с точно такими же, только с другой стороны района. Взлетала и падала арматура, свистели цепи, кто-то истошно кричал, забиваемый ногами.
Я, оглушённый своим первым в жизни убийством человека, вдруг очутился в эпицентре событий. И, как оказалось, лучшее лекарство от душевный терзаний — это старый добрый удар в морду. Рауш-наркоз, мать его за ногу!
Отхватив сего живительного средства, я вдруг встряхнулся, собрался и сам врубился в толпу, щедро отвешивая тумаки молотилом.
Даже не прореагировал на тихое злобное рычание Рябого. Тот решил, что я дал заднюю, и сейчас стращал разными карами. Однако мне было плевать! Не ему сейчас, может быть, помирать. Сидор был не только по-звериному силён, но ещё и нечеловечески жесток и яростен в драке. Долго он не сможет сдерживать себя. И точно, стоило мне не спеша направиться к центру площади, тот, особо громко взревев, ринулся на меня, занося лом для удара. Именно этого я и ждал.
И рванул ему навстречу, на ходу раскручивая молотило. А когда между нами осталось не более двух метров, резко ушёл вниз, заваливаясь на бедро, и по инерции заскользил по осенней грязи и рыночным отбросам, пропуская над собой свистнувшую в воздухе арматурину. Сам же от души заехал билом по колену бугая. Тот завопил и завалился, покатившись по брусчатке. А я в это время уже вскакивал на ноги.
Получи, сука! Азарт и ярость кипели в крови. Ходило много слухов об изувеченных Валялой девчонках, а уж искалеченных парней с переломанными позвоночниками я видел сам,
своими глазами. Васильковские каждый день вывозили их к храму Древа, заставляя побираться. Но сегодня у меня был шанс отплатить этому уроду за всё. Рыкнув от переполнявших меня чувств, я кинулся к пытающемуся подняться Сидору… и едва ушёл от тычка заточенным концом лома, едва не нанизавшись на него, словно бабочка на булавку. Вот тварь, он уже оправился и, хотя не мог встать, продолжил сражаться. Да ещё неизвестно, сломал ли я чего. Слишком здоровый противник мне попался.
Или… или его банально накачали наркотой, и он просто не чувствует боли.
Делать нечего, оставалось крутиться вокруг васильковского бугая на предельной дистанции, время от времени пробуя прорваться к телу, чтобы нанести удар. И раз за разом натыкаться на свистящий в воздухе лом. Несмотря на вес оружия и травму, Валяла даже не выказывал признаков усталости, что ещё больше утвердило меня в мысли, что Сидор под дурью. Но всё равно! Блин, и это ему всего семнадцать! Что же будет, когда он вырастет?! Если вырастет. Моя задача — не дать этому случиться.
На очередном проходе по кругу Валяла показал, что он, может, и тупой, но хитрый. Как только я сунулся спровоцировать его на удар, бугай метнул свой импровизированный щит, целясь в ноги, и тут же перекатился, оказавшись от меня на расстоянии вытянутой руки.
От первого замаха я увернулся лишь чудом, едва успев среагировать и рухнув пластом на спину. Перекатом ушёл от второго, попавшего туда, где я лежал мгновением ранее, — и тут же кувыркнулся назад, заодно подхватив с земли гнилой помидор. Каким бы ты ни был сильным, но удар со всей дури железной палкой по камню бесследно не проходит. Пусть на мгновенье, но кисть «отсыхает», перестаёт слушаться. Именно этих секунд мне и хватило.
Первым делом в переносицу Сидора врезался мягкий расползающийся томат, надёжно залепив оба глаза. А затем уже я, взвившись в высоком прыжке и пропустив под собой широкий мах ломом, вопя от страха, восторга и ярости, рухнул на Валялу, изо всех сил треснув его битком по голове.
— На! — рыкнул я на выдохе.
Звук удара разошёлся по всей площади, но васильковский поединщик и не думал падать. Казалось, он даже ничего не почувствовал, наркоман проклятый. Но и я останавливаться не собирался. Подбадривая себя первобытным боевым воплем, я продолжал долбить бугая по голове до тех пор, пока после одного из ударов из ушей у того не хлынула кровь. Я, тяжело дыша, отступил, пятясь назад, а тело захрипевшего Сидора рухнуло в грязь. Даже умирая, он не выпустил лом из рук, но это ему не помогло.
Смерть одного из противников послужила стартом всеобщей свалки. Мимо меня промчалась толпа вооружённых подростков, чтобы сцепиться с точно такими же, только с другой стороны района. Взлетала и падала арматура, свистели цепи, кто-то истошно кричал, забиваемый ногами.
Я, оглушённый своим первым в жизни убийством человека, вдруг очутился в эпицентре событий. И, как оказалось, лучшее лекарство от душевный терзаний — это старый добрый удар в морду. Рауш-наркоз, мать его за ногу!
Отхватив сего живительного средства, я вдруг встряхнулся, собрался и сам врубился в толпу, щедро отвешивая тумаки молотилом.
| Магическая печать И мы явно начали побеждать. Моральный дух Васильковских сильно просел после поражения Сидора, считавшегося непобедимым, а тут я ещё навёл шороху на флангах, где бойцы и так не отличались смелостью, предпочитая скорее изображать драку, чем реально рубиться. А увидев меня, бросали оружие и пытались сбежать. Естественно, при таких раскладах оставалось добить самых упорных, что окружили своего бугра, и дело сделано, но… не зря я ждал какой-нибудь подлянки. Уж не знаю, повезло мне увидеть то, что произошло, или наоборот, но в какой-то момент меня словно дёрнуло что-то, заставив вскинуть голову. И картина происходящего надолго отпечаталась в памяти, словно кадры из кинофильма. Вот Шрам, оставшийся едва ли с десятком бойцов, с перекошенной мордой достаёт из-за пазухи страницу с чародейской печатью. |
Ледяной вихрь заклинания
Рябой выхватывает пулевик, свинцовый шарик пробивает край листа и вонзается в грудь бугру васильковских. А затем тот рвёт бумагу, выпуская чары — и на площади начинает бушевать ледяной вихрь.
Толпа, в основном состоящая из наших, не успевает среагировать, застывая причудливыми скульптурами, в которых сложно различить, кто кем был раньше. Чарам всё равно кого убивать.
Очнулся я, когда поток ледяного воздуха дошёл до меня. Стало невозможно дышать, а сердце словно сжали тиски, выдавливая последние крохи тепла. Казалось, оно билось всё тише и тише и в какой-то момент остановилось совсем, но именно тогда я понял — хрен вам. Волна обжигающей злости поднялась откуда-то из глубин души, смывая и сметая любые преграды.
Не для того, суки, я два года рубился и резался с каждым, кто пытался прогнуть меня под себя, чтобы сдохнуть вот так, словно лилип в холодильнике. Не для того чах над учебниками, отобранными на верхних ярусах, в надежде рано или поздно выбраться из этой дыры. Нихрена у вас не выйдет! Я выживу всем назло! Холод отступил, отхлынул, но и силы меня покинули — я рухнул, где стоял. Последнее, что запомнилось, — это чей-то крик: «Этот живой! Грузим!»
Толпа, в основном состоящая из наших, не успевает среагировать, застывая причудливыми скульптурами, в которых сложно различить, кто кем был раньше. Чарам всё равно кого убивать.
Очнулся я, когда поток ледяного воздуха дошёл до меня. Стало невозможно дышать, а сердце словно сжали тиски, выдавливая последние крохи тепла. Казалось, оно билось всё тише и тише и в какой-то момент остановилось совсем, но именно тогда я понял — хрен вам. Волна обжигающей злости поднялась откуда-то из глубин души, смывая и сметая любые преграды.
Не для того, суки, я два года рубился и резался с каждым, кто пытался прогнуть меня под себя, чтобы сдохнуть вот так, словно лилип в холодильнике. Не для того чах над учебниками, отобранными на верхних ярусах, в надежде рано или поздно выбраться из этой дыры. Нихрена у вас не выйдет! Я выживу всем назло! Холод отступил, отхлынул, но и силы меня покинули — я рухнул, где стоял. Последнее, что запомнилось, — это чей-то крик: «Этот живой! Грузим!»
Спецкарцер
Лязг замка прозвучал внезапно, словно гром грянул среди ясного неба. В ледяном гробе карцера казалось, что время замёрзло вместе с остальным миром снаружи. В попытках сохранить хоть каплю тепла я, обхватив колени руками, сидел в углу, подальше от центра, где скопилась небольшая лужа. Поначалу меня притащили сюда без сознания и сразу облили водой (как и всю камеру) под предлогом чистки. А на улице уже стояла осень, и вскоре тут образовался ледяной ад. Собственно, холод и привёл меня в чувство, но уже довольно скоро пришлось удерживать себя в сознании, чтобы не заснуть, потому как понимал — не проснусь. И мне показалось, именно этого конвой и добивался.
— Встать! Встать, пёсий выродок! — грубый голос наполнил карцер. — Ах ты, тварь, бунтовать будешь?!
Вот уж чего я точно не собирался делать. Просто сил не осталось не то что подняться, а даже сказать об этом. И когда кто-то ухватил меня за ворот, вздёргивая в воздух, я не сразу
сумел расцепить руки, чтобы выпрямить ноги. Так и висел мешком, чувствуя, как рвётся ткань рубахи. Конвойный сплюнул и бросил меня на место. Но я уже практически сумел выпрямиться. Опершись на стену и помогая себе руками, потихоньку встал, щурясь на свет после абсолютной темноты.
— Чего застыл? На выход! К стене! — рык конвоира бил по ушам, но лучше так, чем дубинкой по почкам.
Превозмогая себя и заставляя ноги двигаться, я, всё равно шаркая по полу, поплёлся на свет. Вывалился в коридор и остановился, лишь уткнувшись головой в стену. Надо было ещё поднять руки, но на это сил уже не хватило. Хорошо ещё, что, как бы конвой ни рычал, он, похоже, понимал, что добиться большего от меня сейчас будет нереально. Да и сделать я ничего не смогу, разве что на пол брякнуться.
— Встать! Встать, пёсий выродок! — грубый голос наполнил карцер. — Ах ты, тварь, бунтовать будешь?!
Вот уж чего я точно не собирался делать. Просто сил не осталось не то что подняться, а даже сказать об этом. И когда кто-то ухватил меня за ворот, вздёргивая в воздух, я не сразу
сумел расцепить руки, чтобы выпрямить ноги. Так и висел мешком, чувствуя, как рвётся ткань рубахи. Конвойный сплюнул и бросил меня на место. Но я уже практически сумел выпрямиться. Опершись на стену и помогая себе руками, потихоньку встал, щурясь на свет после абсолютной темноты.
— Чего застыл? На выход! К стене! — рык конвоира бил по ушам, но лучше так, чем дубинкой по почкам.
Превозмогая себя и заставляя ноги двигаться, я, всё равно шаркая по полу, поплёлся на свет. Вывалился в коридор и остановился, лишь уткнувшись головой в стену. Надо было ещё поднять руки, но на это сил уже не хватило. Хорошо ещё, что, как бы конвой ни рычал, он, похоже, понимал, что добиться большего от меня сейчас будет нереально. Да и сделать я ничего не смогу, разве что на пол брякнуться.
| Следователь Пётр Алексеевич Трое мужчин, находившихся в комнате для допросов, повернули головы. — Почему без наручников?! Вы что себе позволяете, сержант?! — маленький, лысый и толстый человечек, обряженный в мундир следователя третьего ранга, брызгал слюной, обжигая меня ненавидящим взглядом. — Так это, ваше благородие, чего он сделает-то после суток в ка… — конвойный стушевался, не зная как объяснить свой промах. — Молчать!!! Приковать подозреваемого и пшёл вон! — похожий на колобка мужчина покраснел с натуги. — Ну-ну, Пётр Алексеевич, голубчик, не стоит. Парнишка и так еле стоит, — в разговор вмешался один из двух одетых в цивильные костюмы господ — тот, что постарше, с благородной сединой в тёмно-синих волосах. — Да и не будет он буянить, правда, Антон? Свободен, сержант. Конвойный довольно громко выдохнул и выскочил за дверь, прикрыв ту за собой. Я тоже решил пока не качать права, тем более, до этого меня действительно водили по коридорам в наручниках. Кроме того, сама ситуация была весьма странной. Хотя меня всё ещё мутило после карцера, я сумел разглядеть, что скотина-следователь, допрашивавший меня всю неделю, заметно волнуется и постоянно протирает лысину и шею платком, но всё равно пот с него течёт ручьём, а ведь в комнате довольно прохладно. Мне-то было даже жарко, но раньше, за несколько часов допроса, я замерзал так, что зуб на зуб не попадал. Господа в штатском, напротив, вели себя совершенно спокойно, рассматривая меня с интересом натуралистов, обнаруживших, что у обычной вроде бы козявки появилась дополнительная пара усов. |
Сладкий чай
Скрипнула дверь, и в комнату ввалились сразу два жандарма. Давешний сержант держал на вытянутых руках пышущий жаром самовар, а такой же мордатый рядовой — поднос со стаканами в подстаканниках. И сахарницу, полную рафинада! По меркам приюта, целое состояние, барское кушанье на дне было заменой деньгам, и, естественно, просто так его нам не давали. Сиротам вообще полагалось жить впроголодь и за каждый кусок благодарить. Хотя… Рябой говорил, что денег за нас платят прилично. Но всё это оседает у директрисы. Не задаром же её сынок за последние полгода уже второй паровик берёт. Да не какой-нибудь, а «Молнию» последней модели, кабриолет.
Жестом отослав конвой, младший из «штатских» сам разлил чай в три стакана. В один бросил два кусочка сахара, потом оглянулся на меня и добавил ещё четыре. И всё это богатство с маленькой серебряной ложечкой поставил передо мной. От запаха закружилась голова. Явно заваривали с какими-то травами.
Хотелось хлебать этот нектар, несмотря на риск обжечься, но я пересилил себя.
Степенно кивнув в знак благодарности и получив ответ в виде усмешки, я тщательно размешал сахар, затем поднял стакан, держа двумя руками, и сделал первый маленький глоток. По горлу прокатилась волна лавы, тут же разошедшаяся по телу. Удивительно, но я ничего себе не обжёг. Следующий глоток был уже гораздо больше и смелее, и я почувствовал, как жизнь возвращается в моё измученное тело, а голова проясняется.
— Как я и думал. Странно, конечно, но, может, «Пепел», — младший вопросительно взглянул на седого — тот пожал плечами, дескать, может быть. — Вы правы, это не наши проблемы. А ваши, Пётр Алексеевич. Это причина, по которой несовершеннолетний гражданин великого княжества Московского больше суток провёл в спецкарцере.
Жестом отослав конвой, младший из «штатских» сам разлил чай в три стакана. В один бросил два кусочка сахара, потом оглянулся на меня и добавил ещё четыре. И всё это богатство с маленькой серебряной ложечкой поставил передо мной. От запаха закружилась голова. Явно заваривали с какими-то травами.
Хотелось хлебать этот нектар, несмотря на риск обжечься, но я пересилил себя.
Степенно кивнув в знак благодарности и получив ответ в виде усмешки, я тщательно размешал сахар, затем поднял стакан, держа двумя руками, и сделал первый маленький глоток. По горлу прокатилась волна лавы, тут же разошедшаяся по телу. Удивительно, но я ничего себе не обжёг. Следующий глоток был уже гораздо больше и смелее, и я почувствовал, как жизнь возвращается в моё измученное тело, а голова проясняется.
— Как я и думал. Странно, конечно, но, может, «Пепел», — младший вопросительно взглянул на седого — тот пожал плечами, дескать, может быть. — Вы правы, это не наши проблемы. А ваши, Пётр Алексеевич. Это причина, по которой несовершеннолетний гражданин великого княжества Московского больше суток провёл в спецкарцере.
| Лев Евгеньевич Я одарённый? Чародей? Вспоминая горячую волну, пронесшуюся по телу и заставившую отступить холод, я верил и в то же время боялся, что мне это просто показалось. А главное, думал, что будет дальше? Мне раньше не доводилось слышать о том, что кто-то сумел стать чародеем. Им либо рождались, либо нет. К тому же молодые одарённые из простонародья обучались в особых школах с самого детства. А мне-то что теперь делать? Видимо, эти вопросы большими буквами проступили на моём лице, потому что Лев Евгеньевич вдруг перестал запугивать «следака», перейдя на жёсткий требовательный тон: — Значит, так. Сегодня к вечеру вы подадите рапорт об увольнении по собственному желанию. А до этого составите отчёт, где подробно распишите, кто и когда обращался к вам по инциденту в Нахаловке. И учтите, если ответы меня не устроят, или же мне хотя бы покажется, что вы утаили какие-то факты, в следующий раз мы встретимся на вашей казни, — седой повернулся ко мне и его голос значительно смягчился: — А ты, Антон, не переживай. С этого момента ты учащийся для одарённых номер один — лучшей в полисе. Обычно туда попадают лишь самые талантливые из диких либо дети кланов и гильдий, да и то далеко не все. Ты же у нас феномен, поэтому тебя будут не только учить, но и исследовать. Не бойся, ничего опасного, просто проведут пару-тройку тестов. |
Глава 2
«Сапсан-412»
Однако сюрпризы на этом не закончились. На тюремной стоянке нас ждал не дешёвый «дымовик» или банальный «паровик», а самый настоящий «летун»! Первый подобного рода аппарат, который я видел так близко. Простым смертным такая роскошь просто не полагалась, так что приметить «летун» можно было разве что проносящимся высоко над головой, да и то, если перекрытия городских ярусов оставляли хотя бы кусочек открытого неба. В нашей Нахаловке, например, таких мест было очень и очень мало. Сейчас же он стоял передо мной — великолепный в своей хищной красоте, похожий, несмотря на название, скорее, на стремительную рыбу, нежели на птицу. Это впечатление усиливали плавные обводы корпуса и решётчатый воздухозаборник, расположенный в нижней части «морды», прямо под узкими глазами-фарами. Казалось, сейчас он изогнётся всем теломфюзеляжем и скользнёт вперёд, атакуя зазевавшуюся добычу, в роли которой вполне мог выступить… например, примостившийся неподалёку пузатенький жандармский паровик для перевозки заключённых. — Нравится? — младший из «пиджаков», имени которого я так и не узнал, ласково провёл ладонью по изгибу крыши. — «Сапсан-412»! Три гнезда под печати, максимальная скорость до двухсот пятидесяти километров в час. Режим высотной левитации, композитный воздушно-пустотный щит. Эта птичка способна подниматься на высоту в полторы тысячи метров над землёй, а по маневренности превосходит все известные аналоги! «Всё-таки птичка…» — почему-то подумалось мне, в то время как я слушал мужчину, с гордостью нахваливающего свою машину. И, надо сказать, я прекрасно понимал восхищение, так и сквозившее в его голосе. У меня самого дыхание перехватило только от вида летуна, а что же тогда должен был чувствовать его пилот?! Пусть это был гражданский образец, но даже такие аппараты доступны только очень высоким шишкам, вроде глав старших ветвей кланов, гильдейских мастеров или приближённых самого Князя. Хорошо, наверное, не зависеть от забитых и пыльных улиц! Парить себе в воздухе, словно птица, или же, наоборот, с огромной скоростью нестись по небесам, пронзая облака… разве это не счастье?
Незабываемое впечетление
Как выразить чистый восторг? Вот и я не знаю. «Сапсан» стрелой рванул вверх так, что нас даже вжало в кресла, но довольно быстро выправился, и Егор Петрович повёл аппарат кудато на север. А я, забывая дышать, прильнул к окну, насколько ремень позволял, разглядывая проплывающие под нами районы с разноуровневыми скоростными трассами, массивами жилых кварталов, башнями заводов и фабрик, с прикрывающими их верхними ярусами «светлых» районов. Мимо то и дело проносились громадины клановых небоскрёбов. Эти клановые гиганты являлись по большому счёту целым городским районом, заключённым в одном-единственном здании. Да и строения, из которых состоят жилые кварталы, зачастую, возносились на несколько ярусов. При этом в одном небоскрёбе могли находиться и жилые помещения, и торговые павильоны, и фабрики с заводами, и даже разнообразные зоны для отдыха и досуга, например, в виде террас на четвёртом-пятом уровнях, прикрытых пустотным куполом. Мимо нескольких таких мы успели пролететь достаточно близко, и я даже успел как следует разглядеть стайку обнажённых девушек, плескавшихся в искусственном озере. Кстати, о тех самых террасах: вот там действительно иногда имитировали или рощу с домиком посреди, или даже пляж у океана с искусственными волнами, в которых можно было искупаться и поплавать на сёрфе. Ещё дома, с родителями, мы смотрели передачи о самых необычных рекреационных зонах, собственно, поэтому я и не верил, что на Тимирязевской будет нечто большее. И оказалось, что зря! Этот район сразу выделялся полным отсутствием небоскрёбов. Точнее, по периметру они ещё стояли и в немалом количестве, но основная площадка не поднималась выше третьего яруса. А вот на ней-то… Да! Если легенда не врёт, Святогор был силён…
Огромный дикий лес
Передо мной предстал не просто какой-нибудь парк, а самый настоящий «дикий» лес. Огромный, древний и завораживающий, да к тому же неиспорченный руками человека, потому как на его опушках ютились лишь редкие одно-, дву- и трёхэтажные домики. Я представил цену каждого из них, и мне стало дурно. За такие деньги можно было купить всю Нахаловку вместе с обитателями, после чего останется ещё и на то, чтобы обеспечить им безбедную жизнь вплоть до третьего поколения нахлебников. А учитывая, что некоторые из коттеджей стояли на берегу озера… — Ну что, убедился? — в голосе Льва Евгеньевича явно сквозила насмешка, но не злая, а как у доброго дядюшки, впервые взявшего племянника в цирк. — Фома неверующий. — Угу, — я пытался представить размеры этого леса, раскинувшегося на огромной территории, и не мог, хотя вроде и летели мы достаточно высоко. — Как только на дрова это всё ещё не порубили? — Вот ведь ехидна! — седой аж рассмеялся. — Раньше эта территория целиком принадлежала клану Тимирязевых. Они были сильнейшими чародеями стихии дерева, наверно, не только в Москве, но и в мире. Или как минимум на нашем континенте. Вот они и продолжали дело Святогора, выращивая посреди полиса дикий лес и заботясь о нём. Жаль только, их это не спасло. Почти семь сотен лет клан владел этим районом, а вырезали их относительно недавно. Буквально в одну ночь. Кто-то говорит: зажрались, деревянные, решили, что они всесильны и пожелали устроить бунт. Кто-то наоборот, что это их Юшкины оговорили, а другие кланы и рады были ослабить тройку основателей чужими руками. Правды сейчас не найдёшь! Главное, под конец вмешался Князь, чтобы не дать порушить инфраструктуру, и взял тут всё под свою руку. — Что? Неужели всех вот так взяли и вырезали? — удивился я. — Я думал, что клановые начинают массово мандражировать, когда речь заходит о вымирании хоть когонибудь из «Реестра кланов». А вы говорите, что один из кланов-основателей просто взяли и уничтожили. — Хм… — синхронно протянули «пиджаки», а затем Лев Евгеньевич дружелюбно ответил: — Так кто ж может знать-то? Вполне возможно, кого-то успели спасти, а ты, кстати, парень, откуда про «Реестр» знаешь? — Так историк наш в приюте рассказывал, — пожал я плечами, продолжая любоваться видами из окна. — Он у нас кланы не шибко жаловал. — Вот значит как… — проговорил Егор Петрович. — А что ещё он рассказывал? На эту тему. — Да так, — я почесал щёку. — Например, про то, что ещё до основания троицей новой Москвы, во время клановых войн, была традиция обращать побеждённых в вассалов, а затем торговать ими, как скотом. Да много чего рассказывал. Говорю же, не любил он клановых. — Хм… Историк, значит…
Магическая школа
С ней же осмотрел здание, где мне, по всей видимости, теперь предстояло жить и учиться. Что сказать, не хотелось показаться деревенщиной, но вид впечатлял. С виду школа больше напоминала сказочный дворец со множеством колонн, лепнины и прочих украшений. Широкое полукруглое крыльцо вело к большим двустворчатым стеклянным дверям, через которые то и дело проносились школьники разных возрастов, одетые в одинаковую форму. — Школа для маго-одарённых детей под патронажем самого Князя, центральный корпус, — Лев Евгеньевич остановился на секунду, давая мне возможность освоиться, затем хлопнул по плечу. — Ну, пойдём! Успеешь ещё налюбоваться… а то нас уже ждать должны. В сопровождении «пиджаков» и под любопытными взглядами всех без исключения детей мы поднялись на крыльцо и вошли в здание. Внутри обстановка была не сильно скромнее, и так же наводила на мысль о волшебном дворце. Мраморные полы, вычурные ручки дверей, выполненных из дорогих пород дерева — всё, как показывали по телевизору в передаче о шедеврах архитектуры европейских полисов Парижа и Кёльна. Мне даже стало немного стыдно за свой внешний вид, но тут уж я поделать ничего не мог — даже будучи только что пошитой детдомовская одежда и рядом не стояла с тутошней формой. А уж после ночной драки, в которой мне пришлось немало поваляться по рыночной площади, и последующей недели в тюрьме — тем более. Воспоминания о карцере вызвали острую резь в желудке, и тот разразился длинным бурчанием. Ел я последний раз позавчера в общей камере, если, конечно, кипячёную воду с плавающими в ней одинокими ошмётками неопределенного происхождения можно назвать едой. И с тех пор мне перепала только одна-единственная кружка чая с сахаром в допросной. А самое поганое и почему-то немного стыдное, хотя в другое время мне было бы наплевать, то, что трели живота услышал не только я, но и все окружающие. Правда, если на мнение местных мне было вроде как положить с прибором, из разряда, кто я, а кто они, и что станет с этими холёными детишками, попади они в Нахаловку? А я оттуда! Я там выжил! То перед «штатскими» стало как-то неудобно. Точнее, стрёмно — я весь из себя такой брутальный и крутой не обращаю внимания на окружающих — и тут на тебе! Позорище! — Э, друг, да ты ж у нас голодный. Что-то мы не подумали, — на лице Льва Евгеньевича проступило то ли искусно сыгранное, то ли натуральное раскаянье. — Теперь уже поздно — некоторые замеры надо брать на голодный желудок… Он замялся, а потом пробурчал себе под нос: — Хотя хм… нехорошо это. Может быть пониженное содержание кровяных телец, да и другие проблемы с анализами вылезут. В любом случае нужно будет предупредить профессора… — он похлопал меня по плечу. — Ладно! Как только закончишь — сразу в столовую пойдём.
| Звон колокола Воздух прорезал звон колокола. Тут же все ученики, глазевшие на нас, словно на диковинных зверей, сорвались с места и скрылись в классах. Видимо, с дисциплиной тут всё было строго. У нас в детдоме, даже несмотря на возможность наказания, всем было плевать, да и учителя с воспитателями никогда не обращали внимания на поведение, предпочитая монотонно пробубнить положенное и побыстрее свалить в туман. Заведующая на это закрывала глаза, давно и прочно поставив на нас крест и требуя лишь одного — чтобы разборки внутри учреждения обходились без поножовщины. На труп могла нагрянуть комиссия и начать задавать неудобные вопросы. В остальном — делайте что хотите. |
| Ольга Васильевна Но сегодняшний день всё поставил с ног на голову. И здесь и сейчас я больше всего боялся оказаться неодарённым — этакой жертвой случайности. Пусть даже меня не вернут в тюрьму, но я видел летун, я, мать его, сидел внутри! И понял, что не вернусь на дно. Сдохну, но останусь тут во что бы то ни стало! — …дня, милейшая Ольга Васильевна, — мы застали седого в момент, когда он целовал руку симпатичной и довольно грудастой женщине в белом халате, принимавшей это как должное. — А вот то юное дарование, о котором мы говорили. — Видимо, у нас с вами очень разное толкование слова «юный», Лев Евгеньевич, — дама скептически окинула меня взглядом, пройдясь по драной одежде, сбитым кулакам и лишь слегка задержавшись на волосах — даже слой грязи не мог скрыть их необычный цвет. — Что ж, давайте посмотрим, что будет со второй частью. Но для начала, юноша, вам придётся посетить уборную. Я не знаю, из какой дыры вас достали, но вымыть вас явно проще, чем потом отчищать и дезинфицировать приборы и аппараты. Я промолчал, в ответ лишь пожав плечами. Да хоть горшком назовите, только в душу не гадьте! А вымыться — это мы завсегда согласны, я бы ещё и зубы с удовольствием почистил: в тюрьме о гигиене заключённых особо не заботились, и достать хотя бы мыло уже считалось удачей. |
| Зеленушка За дверью меня ждали. Не сама Ольга Васильевна — не по рангу ей под дверями караулить детдомовскую босоту, — но тоже девушка, облачённая в белый халат, хотя вряд ли старше меня по возрасту. Зелёные волосы были уложены в сложную прическу, круглое лицо с аккуратным носиком, при моём виде скривившемся, словно от вони, слегка присыпано конопушками, а здоровенные зелёные глаза, хотя и презрительно щурились, но так и сверкали затаённым любопытством. За несколько секунд я был взвешен, обмерян и… вот к каким выводам пришла девица, сказать было сложно, слишком малый опыт общения не позволял мне судить об этом однозначно. — Следуйте за мной, — не дожидаясь ответа, зелёная повернулась ко мне спиной и зацокала каблучками. Пришлось поторопиться, если я не хотел добираться в одиночку. Не то чтобы боялся заблудиться, но зачем плодить проблемы на ровном месте, пусть даже в провожатую мне дали стерву. Так что, шустро перебирая ногами и забавно шлёпая при этом тапками, я пристроился за спиной так ни разу и не обернувшейся девице и прибыл к месту судилища, приготовившись узнать: чародей я или же извращение природы. |
| Белоснежка Зато у оставшихся девиц с этим было всё в порядке. И при том они разительно контрастировали друг с другом. Первая — весьма невысокая малышка, буквально укрытая водопадом прямых, белых как снег волос, закрывающих заодно и половину миловидной мордашки, с тонкими губами, небольшим прямым носиком-пуговкой и огромными голубыми глазами. Короче, её хотелось обнять и гладить. Ну и заодно оградить от жестокости мира и вообще любых невзгод, настолько мило и беззащитно она выглядела. |
| Черноволосая Вторая, наоборот, отличалась резкими чертами лица, высоким ростом и копной кучерявых, чёрных как смоль волос. Серые, а скорее, даже стальные глаза смотрели уверенно и дерзко. Явно из адептов «Тьмы» или смежных аспектов. Но нельзя не признать — девица была весьма симпатична, и устрой кто голосование, я бы с ходу не смог сказать, кто в комнате самый красивый — настолько присутствующие женщины были разными, но при этом одинаково великолепными. |
| Шрамы Первый и самый здоровый, начинающийся подмышкой и идущий почти до середины живота — подарок от Лилипа, шестёрки Рябого. К тому времени наша война с бугром детдомовских окончилась. Он признал моё право жить по-своему, я — его авторитет и власть рулить остальными как хочет. А вот одному гадёнышу этого показалось мало, и он решил подняться за мой счёт. Проще говоря, завалить. Тогда власть Рябого, со всей толпой не справившегося с одним бунтарём, заметно пошатнулась бы. И появилась бы возможность его подвинуть. Вот только решить и сделать — это разные вещи. Когда в столовой на раздаче мне в бок вонзилось что-то острое, я инстинктивно повернулся, выплеснув тарелку жидкого, но горячего варева в лицо нападавшему. К сожалению, а может, и счастью, заточка изначально попала в ребро, а затем соскользнула и под весом Лилипа, который продолжал давить на неё всем телом, пропахала мне грудь и живот. Ничего смертельного, но разрез был глубоким. На этом успехи горе-убийцы закончились. С ошпаренной мордой он бросил лезвие, принявшись орать, схватившись за глаза, и тут подлетел Рябой со своей кодлой. В больничке я провалялся три недели, а когда вышел, о Лилипе никто даже не вспоминал. Ну и я постарался забыть произошедшее как страшный сон. Второй был подарком от васильковских. Напоминанием о первом знакомстве. Так как я не пошёл под Рябого, то и посвящать меня во все тонкости жизни в Нахаловке он посчитал ненужным. По сути, справедливо, и претензий к бугру я не имел. Ещё и потому, что считал себя умнее всех детдомовских. И в первый же выход в город умудрился забрести на чужую территорию. Когда меня окружила толпа, я ещё надеялся договориться, но не успел сказать и слова, как меня полоснули ножом по спине. Благо про ум я действительно был прав — мигом выкинув из головы все остальные мысли, я взревел и ломанулся бежать. Сказалась разница в физической подготовке — мне удалось оторваться, в итоге вернувшись к своим, но раз пять или семь ножами по спине меня всё же достали. Так что там теперь была сетка шрамов, не таких глубоких и длинных, но в совокупности смотрящихся едва ли не более жутко. — Очень интересно, — Ольга Васильевна обошла меня по кругу. — Юных бандитов к нам ещё не привозили. — Я не бандит, — горло пересохло, поэтому голос оказался немного каркающим. — Скорее, наоборот — витязь без страха и упрёка. Защищаю невинных, наказываю злодеев и всё такое. — Ну да. О чём только думал Лев Евгеньевич… |
Магический куб
Хлопнула дверь, и мы продолжили. Но на этот раз молча. Процедуры мне были знакомы. Я не раз проходил их в различных клиниках, так что закончили мы быстро, как раз к моменту, когда вернулась хозяйка лаборатории. Ознакомившись с результатами, она нахмурилась, с задумчивым видом походила по комнате, а затем махнула рукой, мол, идём… Завела она нас в отдельное помещение, вся обстановка которого состояла из каменного куба с отверстием посредине, в котором был закреплён лежак на салазках так, что его можно было задвинуть внутрь или вынуть обратно. Места в упор хватало для одного человека. Но самым удивительным было не это. Всю поверхность куба покрывали печати, не просто нарисованные, а вырезанные на камне. Честно говоря, выглядело всё жутковато. Особенно когда, уложив меня на лежак и закрепив ремнями, Ольга Васильевна и помощницы задвинули его внутрь и вышли из комнаты, наблюдая за происходящим из соседней через окно, забранное толстым стеклом. Только вот страхи мои не оправдались. Даже когда куб загудел, а печати засияли радужными сполохами — я ничего не почувствовал. Устройство срабатывало ещё трижды и всё с тем же результатом. И, честно говоря, это расстроило меня сильней, чем, если бы каждый раз пришлось испытывать адскую боль. Если болит — значит есть чему! А так… мечты о чародействе рассыпались от удара об суровую действительность. Похоже, мне и правда, просто повезло. Оглушённый этой мыслью я безропотно поплёлся за Линой, которой приказали отвести меня в столовую, понимая, что, скорее всего, это подачка из жалости, а дальше меня ждёт всё та же камера.
Глава 3
Опасный взгляд
При появлении женщины мужчины поднялись, учтиво отодвинув стул, и лишь потом уселись сами. Если бы Ольга давно не знала обоих, могла бы принять их за придворных князя или кого-то из верхушки кланов. Хотя нет, даже с безупречными манерами, — нет. Глаза выдавали род деятельности данных господ сразу и с потрохами. Острый словно препарирующий взгляд, стремящийся добраться до самых глубин души, до потаённых мыслей, которые ты не доверишь даже подушке. Найти мельчайшие чёрные пятна на белом фоне… и безжалостно казнить, если хотя бы в подсознании ты пересёк неизвестную черту. — Итак… Ольга Васильевна Ланская. Видный учёный в вопросах изучения энергоструктуры человека, о которой, впрочем, мало кто слышал, по ряду причин вынужденная довольствоваться должностью заведующей лабораторией школы для маго-одарённых детей, внимательно посмотрела на собеседников. Вздохнула, немного играя, и продолжила: — И зачем вы притащили ко мне убийцу-уголовника, да ещё пятнадцати лет отроду? Что вы хотели получить? Я бы поняла, если бы речь шла об обследовании, но зачем вы пообещали, что он будет учиться? — Ольга Васильевна, — покачал головой, не принимая её игры, Егор Петрович. — Давайте не будем говорить про убийц и уголовников. Вам ли не знать, что есть любой Полис. Просто одним вроде как можно, а таким, как он, — нет. — Обстоятельства, — на лице Льва Евгеньевича, в свою очередь, не было и следа раскаяния. — Парень — крепкий орешек, выдержал жёсткий прессинг в тюрьме, но ни в чём не сознался. А вводные таковы, что он идеальная фигура для… — Садовников, — закончила за него женщина, проигнорировав его напарника. — Кем ещё могут заниматься сразу два следователя по особо важным делам, облечённые волей Князя. Позвольте, попробую угадать ход ваших мыслей. У мальчишки явные отметины силы. Волосы как минимум. Это первое, что приходит на ум, глядя на него. Но все обследования показывают, что он выродок, бездарь и пустышка. Шутка природы. Это порождает в нём обиду на тех, кто действительно одарён. А тут ещё и родители погибают, и некие обстоятельства сбрасывают его на самое дно социальной лестницы. Раз раньше он жил на втором ярусе, тут явно не обошлось без мошенничества с наследством. Иначе он просто не попал бы в детдом в этой Таганской Нахаловке. От него избавились как от свидетеля, верно? Мужчины не посчитали нужным отвечать. Всё так и было понятно. После аварии дымовика вдруг объявились неведомые кредиторы, о которых никто раньше не слышал, квартира и имущество семьи Каменских были тут же проданы за копейки в счёт погашения долга. А никому не нужный пацан вышвырнут куда подальше, где не мог бы предъявить претензий, а, скорее всего, просто исчез бы. И всё это даже не с молчаливого согласия, а при самой деятельной помощи жандармерии, суда и властей. Единственная странность — это почему на самого пацана не наложили рабскую печать. При купленном судье это вполне можно было сделать — сумму несуществующего долга легко увеличить до бесконечности. Но и этому было объяснение. Ассоциация могла закрыть глаза на наглое ограбление наследника бойца одного из «своих» отрядов, особенно, если подмазать начальство.
| Двойное ядро — Вы не поняли. У него замкнутая энергетическая система из пары ядер первостихийантагонистов. Конкретнее, огонь и вода. Да, звучит невероятно и противоречит всему, что мы знали до сегодняшнего дня, но это факт! Резонансно-силовая установка дала чёткий снимок. И да, я перепроверила, трижды. Результат один. И по состоянию ядер на данный момент с уверенностью могу сказать, что он таким родился. — Почему вы так считаете? — ошарашенный новостью Лев с трудом соображал, пытаясь переварить услышанное. — Вам известен метод статистической оценки возраста человека по состоянию ядра? — в голосе Ланской проскользнули привычные наставнические нотки. — Он довольно прост и строится на одном допущении: на развитие ядра одарённый каждый день тратит ровно час. Как показывают расчёты, это самый оптимальный объём времени по затратам и результату. Известно, что стагнация ядра у чародеев наступает в возрасте от шестидесяти до восьмидесяти лет, длится около десятилетия и заканчивается деградацией. В результате нехитрых вычислений мы получаем три с половиной года непрерывных тренировок, необходимых, чтобы достичь пика силы. Если Лев принял слова женщины на веру, Егор не удержался, вынул записную книжку и под насмешливым взглядом Ольги пересчитал данные. В принципе, она всё сказала правильно, мелкие отличия можно было игнорировать. Сам же следователь уже понимал, что хотела сказать учёная, но поверить не мог, поэтому и взялся считать, стараясь оттянуть время. Следовало решить, как распорядиться такой информацией. — Убедились? Так вот, если обычный одарённый тратит на тренировки час, редко — два, то в замкнутой системе элементов-протагонистов ядра работали каждый день каждую секунду на протяжении пятнадцати лет. Понимаете, что это означает? — Что сирота с Нахаловки уже сейчас сильней чародея на пике сил в несколько сот раз? — прошептал Лев, едва не хватаясь за голову. — Разве такое может быть? — Как оказалось, может. Только увеличь всё в два раза. Ядра-то два. — Егор тоже выглядел пришибленным, но при этом задумчивым. — Не совсем. Основной объём энергии ядер всё же гасился друг другом, так что я оцениваю его возможности как десятикратное превышение пиковых. Что, как вы понимаете, тоже весьма немало. И сейчас в школьной столовой сидит монстр с невероятно развитым энергетическим центром… — Ланская сделала эффектную паузу. — И полностью деградировавшей периферией. Его энергоканалы даже не на грани схлопывания, многие из них вообще не прорезались. Как я уже говорила, всплеск произошёл на фоне сильнейшего потрясения, но он был единичным и шёл прямо из ядер. Думаю, можно раскачать сознание и научить юношу оперировать своими силами, да и энергоканалы не проблема — есть наработанные методики. Остаётся вопрос, а надо ли? Даже при условии, что я сама им займусь, год — это слишком мало. Видимого результата может и не быть. Хотя было бы интересно поработать — это может стать началом весьма прогрессивной теории развития ядра. Однако есть ещё вопрос: кто будет оплачивать банкет? В своих подозрениях вы ошиблись, стало быть… |
Передо мной стояла тарелка с горой нежнейшего картофельного пюре, политого просто морем гуляша с подливой, казалось бы, пища дриад, но впервые за два года еда просто не лезла мне в горло. Скажи кто ещё сутки назад, что я буду воротить нос от такой вкуснятины, я бы рассмеялся, ну или — с куда как большей вероятностью — набил бы шутнику морду. Чтобы в следующий раз хорошенько подумал рискнуть здоровьем и постебаться или не стоит. Однако сейчас, лениво шевеля ложкой, я совершенно не ощущал вкуса. Только горечь от того, что в который раз все мои мечты рухнули под напором суровой действительности. Вроде как поманили шоколадной конфеткой, а я, дурак, повёлся на блестящий фантик, банально проигнорировав неприятные запахи. Ведь любой здравомыслящий человек знает, что чудес не бывает, да и сразу было понятно, что пахнет эта история дурно. И вот теперь меня взвесили, измерили и признали негодным к чародейству! Хрен его знает, зачем это было нужно «пиджакам», но очень сомневаюсь, что они такое затеяли просто для того, чтобы поиздеваться над безродным сиротой. Да даже если и так — будет мне наука на будущее. И не стоит обольщаться насчёт того, что не выгнали сразу, а, как и обещали, накормили обедом. Это так — подачка на бедность. Особенно в сравнении со стоимостью покатушек на летуне. Тем более что привели меня не в общую столовую, где харчевались ученики, а в подсобное помещение при кухне, да ещё и с заднего хода. Дескать, нефиг своей харей светить в нашем калашном ряду. И вообще, шпана, знай своё место! По-хорошему, стоило бы плюнуть и растереть! Сожрать эту действительно вкусную хавку, не идущую ни в какое сравнение с детдомовской или тюремной баландой, и гордо удалиться, но… в груди так сильно болело, что не получалось проглотить даже маленький кусочек. Вот и сидел я под недовольными взглядами заглядывающих в комнатку поваров, решивших, наверное, что я настолько зажравшийся тип, что брезгую их угощением.
| «Завхоз Фридрих Иосифович Бергман» Идти оказалось недалеко. Буквально через два поворота мы уткнулись в дверь с табличкой «Завхоз Фридрих Иосифович Бергман». И не успела Ольга Васильевна постучать, как дверь распахнулась, являя довольно любопытного персонажа. Высокий старик с пепельно-седыми волосами, затянутый в военную форму, молча кивнул нам и сделал приглашающий жест, заходите, мол. Сам же развернулся на месте и, словно княжеский чародей на параде, направился вглубь комнаты, туда, где стояла небольшая конторка и пара стеллажей с кучей документов. Но самое примечательное в нём был не возраст или выправка потомственного солдата, а то, что вся левая сторона его лица была обезображена жутким ожогом. И не только лицо, судя по тому, что левая рука висела на перевязи, а ногу он явно подволакивал, не сгибая в колене, жизнь мужика потрепала знатно. Если бы не знал, что тут обитает завхоз, никогда бы не поверил. Доводилось мне получать вещи в детдоме, там кабинет больше походил на захламлённый склад: везде что-то лежало пачками и упаковками, стояло ящиками или валялось россыпью. И при этом Держиморда, как прозвали нашу завхозиху, вечно жаловалась, что у неё ничего нет, и норовила подсунуть либо уже бывшее в употреблении, либо явно испорченное и списанное. При этом сама она ничего и никого не боялась, особенно детей, от которых ее защищала крыша в лице того же Рябого. — Ольга Васильевна, я иду на это исключительно из уважения к вам, но прошу, как только будет приказ директора, заполнить все формуляры подобающим образом, — мужчина держался так прямо, будто лом проглотил, и при этом говорил спокойно и уверенно. — Вот, получите. Универсальный повседневный комплект мужской формы размера сорок шесть, уже подогнан по росту, указанному в заявке. Давайте пока что внесём инвентарные номера в журнал, а юноша оденется и перестанет сверкать исподним перед дамой. В голосе Фридриха Иосифовича звучала сталь привыкшего приказывать человека. Хотя знаков различия на мундире не было, навскидку я бы определил его чин не ниже полковничьего. Да и сама его форма была вроде бы гвардейской, из ближней дружины князя. В неё входили наиболее сильные боевые чародеи, и занимались они, кроме охраны самого правителя, ещё и наиболее сложными случаями прорывов за Стену. |
| Прекрасная новость Чего там это значит, я уже не слушал. Новости просто били по голове пыльным мешком. «Пиджаки», оказывается, разводят братву на бабки мне на учёбу! Понятно, что после такого на Таганке мне лучше вообще не появляться. И не только в Нахаловке, а вообще! Прирежут, как пить дать, просто чтобы вернуть себе авторитет. Но всё это значит ещё более невероятную вещь — я остаюсь тут! Я буду учиться и стану чародеем! Значит, у меня есть потенциал, пусть и нераскрытый, раз с ним надо работать. Я почувствовал, как улыбка непроизвольно вылезает на моё лицо. — Рано радуетесь, юноша! — Ольга Васильевна, хотя и старалась выглядеть грозно, но глаза выдавали, что она довольна не меньше моего. — Посмотрим, как вы тесты сдадите… — Сдам! Всё сдам! — такие мелочи остановить меня были не в силах. — Я учил! Сам, по учебникам! Правда, у меня не все были... Но алгебру, геометрию и физику знаю хорошо. |
Баяр Жумбрулович и Артемида Бореславовна
— Энтузиазм — это замечательно. Он тебе очень понадобится, так что постарайся его не растерять, — женщина постучала в дверь с надписью «Директор Очиров Баяр Жумбрулович» и, не дожидаясь ответа, открыла её. — День добрый. Вот и мы. В просторном кабинете за длинным Т-образным столом обнаружились двое: мужчина и женщина. Последняя ничего особого собой не представляла — типичная училка, даже, скорее, директриса, да к тому же ещё и старая. Волосы с проседью, закрученные в пучок, строгий костюм, очки в роговой оправе, как говорится, кто видел одну — видел всех. А вот мужик был самым необычным из всех, кого я здесь лицезрел, с лёгкостью переплюнув даже завхоза. Пожилой азиат, скорее всего, бурят или якут, с копной нечёсаных белоснежных волос, спускающихся гораздо ниже плеч, окладистыми усами и бородой всё того же цвета, одетый при этом в белый халат, подпоясанный кушаком, и с длинными деревянными бусами на шее. Сам бы не увидел — никогда бы не поверил, что директором заведения такого уровня может быть подобный индивид. «Хм… Учитывая меня самого, я бы сказал, что в этой школе какое-то неприлично большое количество «бело-пепельно-седых» персонажей, — подумал я, проходя в кабинет. — А ведь я как-то даже привык к тому, что раньше был весь из себя такой уникальный с необычным колером…» — Итак, позвольте представить, Антон Сергеевич Каменский, девятьсот седьмого года рождения. Последние два года воспитывался в детском доме номер тридцать два восемнадцать, расположенном в Таганском переулке нулевого яруса. До этого жил с родителями на втором ярусе в районе Замоскворечья, — Ольга Васильевна выдвинула меня вперёд. — Как я уже говорила, очень интересный случай патологии ядра. Однако я верю, что мы сумеем в ней разобраться, и этот юноша станет достойным членом чародейского сообщества нашего полиса. Что мне понравилось: в глазах разглядывающих меня людей я не увидел презрения. Уж не знаю, то ли тут знать отличалась повышенной дружелюбностью, то ли форма сделала из меня человека, ведь, как известно, «встречают по одёжке», но смотрели на меня не как на донную крысу, выползшую на свет, а как на человека — доброжелательно, с лёгким любопытством, дескать, так вот ты какой, северный олень! Я даже почувствовал, как волнение, охватившее меня ранее, отступает, и становится легче дышать. Коротко поклонившись, я вытянулся во фрунт, как учил отец, решив всё же помолчать. Ляпну ещё чего… а так, глядишь, и за умного сойду. — А это — директор нашей школы Баяр Жумбрулович и заведующая учебной частью Артемида Бореславовна. Они оценят твои знания и примут окончательное решение, так что постарайся им понравиться, — Ольга Васильевна улыбнулась и слегка подтолкнула меня в спину. — Садись. А я пока пойду. Наберёте меня, как закончите, хорошо?
| Жребий брошен Хоть я и не испугался якобы «страшно опасного экзамена», тем не менее задумался: может, плюнуть на всё, закончить обычную школу? Не обязательно же мне идти по пути отца и становиться наёмником. Можно обучиться чинить паровики и всякие механизмы. Устроиться в какую-нибудь гильдию, а то и в клан — хорошие специалисты везде нужны. Жениться, завести детишек и забыть Нахаловку, как страшный сон. Или всё же рискнуть с возможностью погибнуть и не ярко сгореть, совершив подвиг или что-то подобное, а тихо и безвестно сгинуть в лесу на испытании или загнуться от перенапряжения, стремясь во чтобы то ни стало догнать одноклассников. Или потом подставить ту самую грудь во имя всего полиса… Кажется, выбор, если рассуждать логически, настолько прост, что его и нет совсем. Я мысленно усмехнулся. А ведь, по сути, так оно и было! Я всё решил, ещё когда летел сюда, и сейчас не размышлял и колебался, а просто перебирал некоторые, уже закрытые для меня варианты. Потому как дал себе слово, что если будет хоть малейший шанс стать чародеем — я вцеплюсь в него зубами. И буду рвать всех, пытающихся помешать мне, не хуже, чем несколькими днями раньше Валялу. Просто потому что понял одну простую истину: в нашем мире только чародей может быть абсолютно свободен. Только если ты будешь силён, тебя не обманут, не предадут, твои дети не отправятся в бардак живыми игрушками престарелых извращенцев или на корм донным лилипам. Остальное всё — полумеры! Никакие знания или умения не защитят тебя, если твой противник — так называемый маг. Так что да! Выбора по сути не было. — Я стану чародеем и пройду испытание! Вот увидите! — мой голос звучал хрипло, но достаточно уверенно… как мне показалось. — Тогда добро пожаловать! — широкое лицо директора расплылось в улыбке. |
Глава 4
| Белоснежка Со второй парты правого ряда поднялась невысокая девушка с длинными белоснежными волосами. Да, та самая Дарья из лаборатории оказалась в моём классе и была свидетельницей моего позора. Закон подлости во всей красе! Можно сказать, эталонный случай. И, естественно, промолчать эта стерва не смогла. Я хорошо запомнил её прощальный взгляд. В детдоме я уже видал такие. Будет мстить до потери пульса, несмотря ни на что. Вот и сейчас вылезла... Блин, в упор не понимаю, что за муха её укусила? — Духи издревле соседствовали с людьми. Однако до определённого времени встречались редко и были слабы. Учёные объясняют это тем, что границы между миром людей и планами первостихий в те времена были прочнее, а сами они располагались далеко друг от друга, — Белоснежка тараторила как по писаному, демонстративно не глядя в мою сторону и изображая из себя прилежную ученицу. — Эти времена называются «Эрой Преданий», они же считаются эпохой становления современного человечества и окончательного исчезновения древнейших видов людей… «Ну, это, блин, и я знаю! — мысленно фыркнул я, буравя взглядом затылок беловолосой. — Она бы ещё "Эпоху Богов" приплела, когда якобы люди и духи были единым целым и жили в мире, а по земле толпами бродили волшебные звери! Блин… А красивый у неё голосок! Если бы ещё его обладательница не была такой лютой стервозой…» |
Город крепость Москва
— Учёные считают, что предпосылкой к нему послужил «эффект критической массы». Духи и захваченные ими одержимые скопились в достаточном количестве, чтобы прорвать защиту. Затем, «отъевшись» на новых жертвах, устремились к следующим поселениям, вбирая в себя всё новых тварей. В итоге вал монстров прокатился по землям старых княжеств и прочих былых государств, уничтожая их одно за другим, — Дарья умело управляла голосом, нагнетая обстановку. — Однако люди смогли объединить усилия и остановить волну «Жора». Для этого были созданы города-крепости, вроде Старой Москвы. Количество чародеев, живших в них, было достаточным для обороны и очистки близлежащих земель, а неодарённых — для комфортного проживания населения. — Хорошо, — кивнула Надежда Игоревна. — Что-то ещё? — Да. Со временем из-за постоянных атак духов, как их начали называть, полисы появились по всему миру и выросли в несколько десятков раз, окончательно выделившись в объекты нового государственного образования и вытеснив такие анахронизмы, как «древние страны». Вокруг них появились зоны отчуждения — места, где скапливались духи и монстры, стремящиеся попасть в город, после чего превентивно уничтожались, — неуёмная девица всё никак не желала останавливаться, хотя, как по мне, училка уже ясно дала понять, что ей стоит закругляться. — Одним из ярчайших примеров сильного современного полиса можно считать Москву. После уничтожения старого поселения в конце «Эпохи Героев» и возрождения нового города её нынешний размер составляет не менее трёхсот километров в радиусе, и в ней проживает огромное количество народа! Именно поэтому полисы обычно стоят на расстоянии не менее полутора тысяч километров друг от друга, успешно «перетягивая» на себя случающиеся иногда прорывы духов и не позволяя им свободно собраться в новый «Жор». Благодаря этому между городами в свободных землях тоже живут люди, благоденствуют фермы и небольшие поселения, малопривлекательные для сильных монстров. Обычно они относятся к тому или иному полису, который берёт на себя их защиту! — Всё верно. Садись, отлично!
Разрушенный Константинополь
Могу добавить, что в учёной среде регулярно возникают слухи о Супер-Жоре, способном снести целый полис. В качестве примера обычно приводится Константинополь — полис, выросший из древнего города на берегу Чёрного моря и разрушенный в пятьсот тридцать втором году от Парада планов. — Учительница подошла к висевшей на стене карте и ткнула указкой в место, где раньше жили люди, а теперь остались лишь руины, наполненные монстрами. — Но это не совсем верно. Для опровержения этой теории достаточно фактов, указывающих на то, что больше ни один полис не пострадал. Причины же падения данного города мы будем разбирать во втором полугодии. Прошествовав к столу, женщина села на своё кресло и внимательно на меня посмотрела. — И вы садитесь, молодой человек. Ставлю три, с учётом сложностей с вашим переводом — Надежда Игоревна потянулась занести отметку в журнал. — Не стоит! — в горле пересохло от волнения, и мой голос звучал будто карканье. — Мне не нужны поблажки! — Антон, — голос учителя звучал спокойно, — можешь быть уверен, моя оценка объективна. Мне не нужны насильно вбитые в голову знания, откуда они выветрятся через два дня после экзамена. Вздохнув, она отодвинула журнал и, откинувшись на спинку, обвела класс взглядом. — Я хочу, чтобы каждый из вас проник в самую суть того, что мы вам даём. И этого же желают и остальные учителя данной школы. Вы слишком ценны для полиса, чтобы делать из вас заводных кукол, способных лишь повторять определённые действия, — она вновь посмотрела на меня. — И в данный момент я ставлю тебе оценку за то, что даже под воздействием сильного стресса ты сумел сформулировать основное определение. Но это не значит, что ничего учить тебе не надо. Наоборот! На твоём месте я бы озаботилась дополнительными занятиями. Испытание испытанием, но выпускные экзамены никто не отменял. Садись.
| Нинка — Привет! Тебя же Антон зовут? А меня Нина! Это ведь ты новенький, о котором все говорят? — прерывая размышления бодрым и оптимистичным до зубного скрежета голосом, надо мной нависла девица с ярко-алыми, словно пламя, волосами и улыбкой от уха до уха. — А правду говорят, что тебя к нам прямо из «Бутырки» привезли, где ты десять лет отсидел, и поэтому тебя на способности не проверяли? И всё тело у тебя в шрамах от пыток. А Дашка такое рассказала… Я аж опешил от обрушившегося на меня напора одноклассницы и окутывающей её ауры позитива. Вот честно скажу, другого за такие предъявы сразу отбрил бы, послав по известному адресу в пеше-эротическое путешествие… Но, честно говоря, взглянув в большие и наивные жёлто-оранжевые глазищи девчонки, просто не смог этого сделать и вдруг ляпнул: — А… Как это я там в пять лет оказался? Девочка замолчала и, нахмурившись, задумалась, похоже, этот вопрос еще не заползал в её огненноволосую головку. Впрочем, мыслительный процесс продлился недолго. |
| Ульрих фон Либтенштайн — Нинка! Отстань от человека! Даже у нас от тебя ум за разум заходит, а ведь мы привыкли за столько лет, — в сыплющийся со скоростью армейского пулемёта монолог вклинился высокий худой парень, с первого взгляда показавшийся мне немного странным, хоть я и не понял почему. — Здорова. Я Ульрих фон Либтенштайн. — Эм… Привет, — выдал я, чувствуя себя не в своей тарелке. — Интересное у тебя имя… — А-а-а… Родители переехали из полиса Кёльн, — отмахнулся парень, видимо, уже давно привыкший к тому, как на него реагируют новые знакомые. — Можешь звать Уль или Шмель — не обижусь, привык. Ты, скорее всего, не знаешь, куда идти дальше? Давай с нами, а то мастер Мистерион сильно не любит опоздавших. — Хм… А почему «Шмель» и «Мистерион»? — в детдоме существовала «прописка», когда бугор нарекал новичка погонялом, но вряд ли здесь было так же, к тому же, если дали прозвище учителю, зачем было звать его мастером? — Что за погонялова-то такие? — А это я придумала! «Шмель» — потому что «пчёлы», а «пчёлы» — потому что «улей», ну а «улей» — потому как «Ульрих». Здорово, да?! — Нина аж запрыгала, хлопая в ладоши, радуясь своей сообразительности. — А мастера Мистериона так и зовут Мистерион, он даже в официальных бумагах так записан. Слушай, а правда, что ты убил больше ста человек? И сердца съел? — Когда бы я успел, если по твоим же словам десять лет сидел в «Бутырке»? В пять лет? — я аж опешил от извивов мысли огненноволосой. — Не, ну бред же! Ничего такого я не делал! — Просто не обращай внимания. Пошли к нам в подвал. Там «заклинательные покои», как любит выражаться мастер, — Ульрих, не обращая внимания на трескотню Нины, подхватил свой портфель и направился к выходу из аудитории. Я поспешил за ним. |
Странная арена
В принципе, сразу стало понятно, почему учитель или «мастер», как его называют, именует это помещение «залом». В отличие от кабинета, где мы учили историю, и который ничем не отличался от десятков виденных мной ранее, этот класс больше всего напоминал… цирк. Он был идеально круглым и делился на две равные части: красную и синюю. Именно в таких цветах была выдержана вся отделка помещения: драпирующие стены полотна, ковровые дорожки, проложенные под стульями, мягкие сиденья и спинки. Наш класс, кстати, занимал исключительно алую сторону, не покушаясь на места с другим колером. В самом низу, в центре помещения, располагалась приличных размеров арена с полом из какого-то тёмно-зелёного материала, там же была установлена большая грифельная доска, свисающая на цепях с тонущего во тьме потолка. За невысоким бортиком, собственно, и начинались ряды длинных, идущих полукругом столов, за которыми сидели ученики. Каждая ступень чуть выше предыдущей. Оставались лишь два прохода друг напротив друга, застеленные тёмно-изумрудными коврами. Получалось, что сейчас я занял место выше всех остальных, глядя на макушки одноклассников. Непривычно, конечно, но прикольно.
Новый учитель Мистерион
С ударом колокола, обозначавшего начало урока, противоположная — синяя — сторона зала медленно померкла и скрылась во тьме, словно это был кинотеатр в начале сеанса, у нас же освещение не изменилось ни на йоту. Посреди арены сверкнула вспышка, и из пустоты перед доской возник человек. Честно говоря, сначала я подумал, что, может быть, мы всё же ошиблись с классом и попали в самый настоящий цирк, ибо выглядел появившийся мужчина как угодно, но только не как преподаватель. Тёмно-фиолетовый костюм старинного кроя, обильно украшенный золотой вышивкой, с широкими обшлагами и прочими украшениями. Белоснежная шёлковая сорочка с большим жабо навыпуск и такого же цвета перчатки на руках. На лице полумаска, скрывающая всё, кроме рта, в прорезях глаз сияющие фиолетовым пламенем огни. Короче, антураж подходил для шарлатана, готового на потеху толпе достать из пустой шляпы живого кролика, а затем, вывернув его наизнанку, получить букет цветов. Однако никого, кроме меня, это не удивило, наоборот, шепотки быстро стихли. — Встать для приветствия учителя! — звонко произнесла девочка в очках, возле которой сидела Нина.
Энергетическая система мага
— Разрешите! — звонкий девичий голосок раздался ещё до того, как учитель закончил свою речь, и кто бы сомневался в том, кому он принадлежал. — Позвольте рассказать об энергетической системе организма? — Хм! Я думал, что мы начнём с первостихий… Ну да ладно, — Мистерион жестом фокусника взмахнул рукой, и беловолосую стервочку словно осветили прожектором откуда-то с потолка. — Дарья, прошу. — Энергетическая система людей, животных, монстров и даже некоторых видов растений — естественная часть организма с циркулирующей в ней энергией, называемой живицей или маной. У человека или обычного зверя её структура напоминает нервную систему, — девушка элегантно смахнула с лица сползшую чёлку. — В физическом плане энергетическая система не проявляется, так как существует исключительно в виде тонких материй, как и другие незримые обычному глазу структуры вроде той же ауры. Преподаватель одобрительно кивнул, подтверждая её слова. — Основным различием нервной и энергетической системы является расположение её центра и, соответственно, группы меридиан, отвечающих за подпитку головы. Ядро — центр системы — находится в районе солнечного сплетения и на материальном уровне защищено нижней частью мечевидного отростка грудины. Из него выходит центральный меридиан, дублирующий расположение спинного мозга, а уже от последнего тянутся ветви, расходясь по телу в виде более мелких каналов, — как и на уроке истории, Белоснежка шпарила, будто по писаному. — Отличие одарённого человека от неодарённого заключается в первую очередь в возможности развития ядра. В то время как у простого человека ядро фактически неактивно и функционирует в замкнутом цикле, поддерживая определённое и постоянное количество живицы, необходимое организму для жизнедеятельности, чародей способен как наращивать количество вырабатываемой энергии, так и развивать периферийную структуру меридиан, и в результате получает возможность контролировать живицу. Мистерион хлопнул в ладоши, доска в центре арены словно… я бы сказал, что она взорвалась изнутри, но это будет неправдой, потому как с ней ничего не случилось, и она как висела, так и продолжила висеть. Однако на поверхности вдруг появились очень изящные и качественные выполненные мелом рисунки, иллюстрирующие то, о чём только что говорила Дарья. — С помощью своей системы чародей может как напитывать собственный организм энергией, так и создавать так называемые «печати» или «ручные формы», структурируя таким образом живицу в чары. Первое относится к внутренним воздействиям, хотя в некоторых случаях мана может покидать пределы тела, второе же считается внешним воздействием, однако, в свою очередь, тоже может влиять на самого чародея. Примеры: фиксация на вертикальной поверхности с помощью живицы, выпущенной из меридиан стопы, является внутренним воздействием, а чары первостихии «земля», типа изменение вектора гравитации, позволяющие так же пройтись по стене — внешним. — Ну что ж, всё верно. Садись, отлично!
| Военная форма Ульрих привёл меня в мужскую раздевалку, которая располагалась на первом этаже нашего корпуса возле чёрного хода, как раз напротив женской. Со слов Шмеля, занятия проходили в любую погоду и всегда на открытом воздухе, хотя под куполом даже дождь не так уж и льёт. А вот спортивная одежда, обнаружившаяся в шкафчике с моим именем, немного удивила. Выглядела она, скорее как военная форма, только выполненная из материала качеством даже повыше пресловутого кашемира (какого-то скользкого на ощупь, хоть на деле это было не так). Плюс ботинки — всё те же вчерашние, которые сегодня с утра я оставил в медблоке, где спал. На ночь меня закрыли на карантин в боксе, напоив какими-то лекарствами, а поутру вместо довольно удобных, но громоздких ботинок, принесли лёгкие тряпичные тапки на резиновой подошве. Как оказалось, именно они были повседневной обувью учеников, а «берцы», как я назвал для себя ту обувь, были предназначены для тренировок и выходов за территорию школы. То есть на улицу. До общаги же можно было дойти по крытым переходам |
| Грег МакПрохор физрук Учитель появился с первым ударом колокола. Видимо, здесь так принято. Только этот не возник во вспышке света, как Мистерион, а пришёл пешком. И слава Древу! Появись передо мной такой детина внезапно, мало ли что могло произойти. Я не трус, но глядя на двухметрового с антресолькой здоровяка, с такой шириной плеч, что в двери ему приходилось протискиваться боком, почувствовал себя не в своей тарелке. А если учесть, что он при этом оказался ещё и закован в цельнометаллический боевой доспех гвардии какого-то незнакомого клана… Его стальные одёжки оставляли свободными лишь шею с головой и почему-то одну руку по плечо и выглядели ничуть не менее экстравагантно, нежели костюм Мистериона или прикид нашего директора. Вдобавок, физрук был медно-рыж от макушки с небольшими залысинами до кончиков ухоженных усов, топорщащихся над неожиданно вовсе не квадратной, но вполне себе волевой челюстью. Короче, этот господин отличался весьма колоритной внешностью даже на фоне многих чародеев, с их подчас очень необычными физическими проявлениями эго. — Стройся! Смирно! — голос у мужика был под стать — громкий и гудящий, словно шёл из бочки. — Здравствуйте, господа курсанты! — Здравия желаем! — быстренько выстроившись по росту, мы дружно рявкнули в ответ, даже девицы не оплошали, а уж я, натасканный отцом, тем более — шустро нашёл своё место да и глотку рвал наравне со всеми. |
Глава 5
Поединок
— А ты, Антон, постарайся показать всё, что умеешь. И да, я, конечно, понимаю, что ты поставлен немного в неравные условия — все остальные ученики закончили заниматься чистой физикой аж три года назад, а ты даже даром своим пользовать толком не можешь, но всё же не забывай, что твоя задача не сводится к тому, чтобы победить любой ценой. Это дружеский спарринг, а не бой насмерть, так что… постарайся воздержаться от совсем уж грязных приёмчиков, — мистер Грег внимательно посмотрел на меня и, дождавшись кивка, скомандовал. — Так, Беляши, приготовились… Бой!
Физрук, вновь прыжком покинувший площадку, ещё не успел приземлиться, а белобрысая уже сорвалась с места, быстро сокращая дистанцию между нами. Пришлось отметить, что девчонка оказалась очень даже шустрой, однако, помимо того что её фигура стала какой-то размытой, никаких других спецэффектов я вроде бы не заметил.
Да и атаковать меня она решила в лоб, так что я даже как-то успокоился и, когда стерва подпрыгнула и с красивой вертушки вознамерилась засветить мне своей ножкой прямо в морду, подался чуть вперёд, чтобы перехватить конечность на блок и… Прилетело мне откуда-то сбоку прямо в челюсть, да так, что я кубарем покатился по земле, так и не поняв, как проворонил такой простой с виду удар.
Впрочем, через долю секунды я уже стоял на ногах, готовый принять вертикальный рубящий удар ножки в берце, которую моя противница, подняв с разворота на идеальный шпагат, решила опустить прямо на мою уже пострадавшую голову.
И в этот же момент печень буквально взорвалась болью от впившегося в неё кулачка. В рёбра с огромной силой прилетел ещё один удар, а Дарья уже успела как-то сместиться в сторону и замахивалась кулаком для прямого в лицо.
Зубы отчаянно клацнули то ли от апперкота, то ли от пинка коленом, и практически в тот же момент мне отвесили знатный и очень обидный пендаль под зад, отправивший меня пропахать рожей площадку. Била беловолосая аккуратно, сильно и больно, но больше всего взбесил тот факт, что она, по сути, просто игралась со мной, как кошка с мышкой.
— Если сдашься и пообещаешь убраться из Академии — я тебя, так и быть, пощажу, — проурчал где-то надо мной голосок белобрысой стервы. — Пойми, здесь ты просто мусор, случайно занесённый ветром. Такие отбросы, как ты, не нужны нашему полису!
Зарычав, я вскочил на ноги и, более не дожидаясь действий девчонки, сам напрыгнул на неё, вот только мой кулак достал лишь пустоту, а Дарья каким-то непонятным образом сместилась вправо, и в тот же момент откуда-то слева вновь прилетел сильнейший пинок, буквально выбивший меня за пределы площадки.
Кажется, я даже на мгновение потерял сознание, и на ногах оказался чисто на автомате, чтобы сразу же словить ещё один сильнейший удар по голове, причём и в этот раз вовсе не с той стороны, с которой в меня прилетела ножка противницы. И вот здесь меня накрыло. Я реально разозлился и, можно сказать, позабыл всё, чему меня раньше учил отец.
Может быть, поэтому мой следующий удар из разряда «размахнись рука, раззудись плечо» — размашистый, неаккуратный, но сильный, — пройдя сквозь вновь атаковавшую меня беловолосую фурию, вроде бы на пустом месте врезался во что-то мягкое и болезненно вскрикнувшее. И почти тут же из воздуха вывалилась вторая Дарья. Вот только мне от этого было ни тепло ни холодно, потому как, пусть я и попал по ней, но в ответ, что-то злобно прокричав, девчонка с такой силой пнула меня ногой в грудь… Да мной словно из пушки выстрелило, унеся по пологой дуге куда-то далеко от площадки для поединков!
— Светлова! Прекратить бой! — раздался рычащий крик физрука.
Физрук, вновь прыжком покинувший площадку, ещё не успел приземлиться, а белобрысая уже сорвалась с места, быстро сокращая дистанцию между нами. Пришлось отметить, что девчонка оказалась очень даже шустрой, однако, помимо того что её фигура стала какой-то размытой, никаких других спецэффектов я вроде бы не заметил.
Да и атаковать меня она решила в лоб, так что я даже как-то успокоился и, когда стерва подпрыгнула и с красивой вертушки вознамерилась засветить мне своей ножкой прямо в морду, подался чуть вперёд, чтобы перехватить конечность на блок и… Прилетело мне откуда-то сбоку прямо в челюсть, да так, что я кубарем покатился по земле, так и не поняв, как проворонил такой простой с виду удар.
Впрочем, через долю секунды я уже стоял на ногах, готовый принять вертикальный рубящий удар ножки в берце, которую моя противница, подняв с разворота на идеальный шпагат, решила опустить прямо на мою уже пострадавшую голову.
И в этот же момент печень буквально взорвалась болью от впившегося в неё кулачка. В рёбра с огромной силой прилетел ещё один удар, а Дарья уже успела как-то сместиться в сторону и замахивалась кулаком для прямого в лицо.
Зубы отчаянно клацнули то ли от апперкота, то ли от пинка коленом, и практически в тот же момент мне отвесили знатный и очень обидный пендаль под зад, отправивший меня пропахать рожей площадку. Била беловолосая аккуратно, сильно и больно, но больше всего взбесил тот факт, что она, по сути, просто игралась со мной, как кошка с мышкой.
— Если сдашься и пообещаешь убраться из Академии — я тебя, так и быть, пощажу, — проурчал где-то надо мной голосок белобрысой стервы. — Пойми, здесь ты просто мусор, случайно занесённый ветром. Такие отбросы, как ты, не нужны нашему полису!
Зарычав, я вскочил на ноги и, более не дожидаясь действий девчонки, сам напрыгнул на неё, вот только мой кулак достал лишь пустоту, а Дарья каким-то непонятным образом сместилась вправо, и в тот же момент откуда-то слева вновь прилетел сильнейший пинок, буквально выбивший меня за пределы площадки.
Кажется, я даже на мгновение потерял сознание, и на ногах оказался чисто на автомате, чтобы сразу же словить ещё один сильнейший удар по голове, причём и в этот раз вовсе не с той стороны, с которой в меня прилетела ножка противницы. И вот здесь меня накрыло. Я реально разозлился и, можно сказать, позабыл всё, чему меня раньше учил отец.
Может быть, поэтому мой следующий удар из разряда «размахнись рука, раззудись плечо» — размашистый, неаккуратный, но сильный, — пройдя сквозь вновь атаковавшую меня беловолосую фурию, вроде бы на пустом месте врезался во что-то мягкое и болезненно вскрикнувшее. И почти тут же из воздуха вывалилась вторая Дарья. Вот только мне от этого было ни тепло ни холодно, потому как, пусть я и попал по ней, но в ответ, что-то злобно прокричав, девчонка с такой силой пнула меня ногой в грудь… Да мной словно из пушки выстрелило, унеся по пологой дуге куда-то далеко от площадки для поединков!
— Светлова! Прекратить бой! — раздался рычащий крик физрука.
Магическая молния
«Мне хана!» — только и мелькнула в моём всё ещё затуманенном яростью мозгу здравая мысль, потому как после такого пинка с последующим перелётом человек выжить не может.
А в следующее мгновение я обо что-то ударился спиной. Сильно и даже очень, но совершенно не больно. Видимо, в моём нынешнем состоянии болеть было уже нечему: что грудина, что внутренности, что хребет просто обязаны были превратиться в кашу из мяса и костей ещё от того удара. Впрочем, все эти размышления происходили где-то на периферии, а вот тело, привыкшее «выживать», уже реагировало само по себе.
Именно поэтому я как-то смог увернуться от буквально влетевшей в то место, куда я ударился, молнии, а на мгновение оказавшись у неё за спиной, с разворота долбануть кулаком по мелькнувшей белокурой головке. Вот только Дарья была куда как более умелым бойцом, нежели я. И пусть в удар была вложена вся имеющаяся у меня ярость, девчонка увернулась, а мои костяшки встретились с поверхностью одной из стенок полосы препятствий, куда меня, собственно, и унесло от того пинка.
А в следующее мгновение я обо что-то ударился спиной. Сильно и даже очень, но совершенно не больно. Видимо, в моём нынешнем состоянии болеть было уже нечему: что грудина, что внутренности, что хребет просто обязаны были превратиться в кашу из мяса и костей ещё от того удара. Впрочем, все эти размышления происходили где-то на периферии, а вот тело, привыкшее «выживать», уже реагировало само по себе.
Именно поэтому я как-то смог увернуться от буквально влетевшей в то место, куда я ударился, молнии, а на мгновение оказавшись у неё за спиной, с разворота долбануть кулаком по мелькнувшей белокурой головке. Вот только Дарья была куда как более умелым бойцом, нежели я. И пусть в удар была вложена вся имеющаяся у меня ярость, девчонка увернулась, а мои костяшки встретились с поверхностью одной из стенок полосы препятствий, куда меня, собственно, и унесло от того пинка.
| Огненный взрыв А дальше случилась нечто непонятное. Прямо под кулаком у меня громыхнул мощнейший взрыв, и стенка просто перестала существовать. Её нафиг снесло, разметав каменные осколки по земле, а застилавшую глаза кровавую пелену словно вымыло из сознания. Рядом, тихо пискнув, плюхнулась на попку моя противница-белоснежка, уставившись на меня круглыми, полными страха глазами. А ещё какое-то мгновение спустя над ухом прогудел полный удивления голос физрука. — Твою ж мать… Совсем с ума сошли! Каменский, Светлова, немедленно к директору! «А… это… А как же госпиталь, переломанные кости и внутренности в фарш?» — как-то бессвязно подумал я, прежде чем понял, что у меня вроде бы ничего не болит... |
Глава 6
| Выговор от директора Баяр Жумбурлович ещё немного подавил на психику, затем, тихо крякнув, усмехнулся и отвёл взгляд. Дарья облегчённо всхлипнула, а мистер Грег коротко хохотнул, но тут же умолк и вновь застыл, словно металлическая статуя. — Да… Антон. Задал ты мне задачку... — старикан, сосредоточившись на мне, покачал головой, вновь принимая облик доброго дедушки. — Я, конечно, ожидал от тебя проблем, но не в первый же день. Однако оказывается, сюрпризов в тебе даже больше, чем утверждала Ольга Васильевна. И главное — каких! Последний раз новое эго описывали более ста лет назад… А этот твой «взрыв» так и вовсе не укладывается в стандартную классификацию. — Это хорошо или плохо? — поняв, что сию секунду из школы меня никто выкидывать не собирается, я рискнул подать голос. — Пока только хлопотно, а там... посмотрим, — директор перевёл взгляд на девушку. — Да-а-арья, ну от тебя-то я подобного вообще не ожидал! Девушка, тихо всхлипнув, сжалась, уставившись на лежащие на коленях подрагивающие руки, и вся как-то сжалась. Ей сейчас явно очень хотелось стать невидимой, ведь, как я уже ощутил на своей шкуре, она это умела. Вот только провернуть подобный фокус перед директором смелости не хватало. — Первое, чему мы вас учим,— это дисциплина. Неисполнение приказа командира при отражении прорыва может поставить под угрозу если не весь полис, то несколько районов точно! — ровным, хорошо поставленным голосом с осуждающими нотками, словно бы плетя кружева, продолжал старик. — А это десятки, а то и сотни тысяч жертв! И что? Вдруг мне сообщают, что одна из лучших наших учениц не просто не подчинилась команде наставника, а продолжила избивать своего одноклассника и даже, возможно, пыталась его убить. Ты ведь знала, что у Антона проблемы с энергетической системой и оперировать живицей он пока не может, так? Девушка молча кивнула. Покуда директор говорил, она всё ниже и ниже опускала голову, но только сейчас я заметил, что белобрысая беззвучно рыдает, мелко вздрагивая плечами. Видимо, в местном табеле нарушений её косяк был гораздо больший, чем мой. Хотя, в свете слов директора, оно и понятно. Снесённое можно отстроить, сломанное починить или заменить, а вот нарушение или, точнее, игнорирование приказа, если здесь всё так серьёзно, бьёт напрямую по репутации будущей чародейки. Ведь если даже во время спарринга в мирной обстановке у белобрысой так сносит крышу, то что будет на реальной миссии, случись, например, погибнуть одному из членов команды? |
Змея уроборос
— Антон, жизнь чародея трудна и полна опасностей, а у многих ещё и неоправданно коротка! Так стоит ли самому плодить проблемы, о которых в будущем ты можешь горько пожалеть? —Баяр мягко улыбнулся и, навалившись на стол, продолжил: — Что ты знаешь об Уроборосе Железном Змее, что оплетает своим телом корни Великого Древа и кусает себя за хвост?
— Ну… он вроде как символизирует бесконечность существования и круговорот бытия, а также исполнения долга служения полису и защиту от внешних сил, — неуверенно ответил я, не очень понимая, с какого перепуга разговор зашёл о религии. — Так же как Древо означает рост и обновление…
— Не только. Уроборос не зря называется «Железным Змеем» и изображается в виде шипастого создания со страшными клыками, — тяжело вздохнул директор. — Уроборос — суть круг боли и ненависти, что сковывает жизнь каждого чародея от его рождения и до самой смерти. Круг, разорвать который не дано никому.
— Правда? — я нахмурился. — Я не часто посещал с родителями проповеди, прежде чем оказаться в детдоме, но ничего подобного про Великого Змея там не говорилось…
— Так это обычным людям знать и не следует, — старик откинулся в кресле, не отпуская меня взглядом. — Я ведь не зря сказал «чародея», а не «человека». Чародеи одного полиса убивают чародеев другого, порождая тем самым страдания и плодя месть. Мы уничтожаем духов и прочих тварей, но и привлекаем их внимание, самим своим существованием рождая боль и смерть. Однако исчезни мы — и за нами последует остальное человечество. Эта истина не для простых людей.
— Ну… он вроде как символизирует бесконечность существования и круговорот бытия, а также исполнения долга служения полису и защиту от внешних сил, — неуверенно ответил я, не очень понимая, с какого перепуга разговор зашёл о религии. — Так же как Древо означает рост и обновление…
— Не только. Уроборос не зря называется «Железным Змеем» и изображается в виде шипастого создания со страшными клыками, — тяжело вздохнул директор. — Уроборос — суть круг боли и ненависти, что сковывает жизнь каждого чародея от его рождения и до самой смерти. Круг, разорвать который не дано никому.
— Правда? — я нахмурился. — Я не часто посещал с родителями проповеди, прежде чем оказаться в детдоме, но ничего подобного про Великого Змея там не говорилось…
— Так это обычным людям знать и не следует, — старик откинулся в кресле, не отпуская меня взглядом. — Я ведь не зря сказал «чародея», а не «человека». Чародеи одного полиса убивают чародеев другого, порождая тем самым страдания и плодя месть. Мы уничтожаем духов и прочих тварей, но и привлекаем их внимание, самим своим существованием рождая боль и смерть. Однако исчезни мы — и за нами последует остальное человечество. Эта истина не для простых людей.
Борис Цимбалюк
— Да как сказать, — толстяк пожал плечами. — Бывало у неё поначалу. Стремилась доказать всем, что круче её только горы. Ну и частенько перебарщивала, как с тобой примерно, правда, первый раз вижу, чтобы кто-то оказался настолько крепким, как ты.
— Кстати, Антон Каменский, — я протянул соседу руку. — Честно говоря, не думал, что выживу, сам знаешь, наверное, что я вообще этой вашей живицей не владею.
— Борис Цимбалюк, — ответил он на рукопожатие, — но можешь звать меня Камышом.
— Очень приятно, — улыбнулся я. — Тогда я Белый. Так ещё в старой школе погнали.
— Взаимно, — кивнул толстый. — А живица, она не наша, она и твоя. И скажу прямо, Антон силён.
«Ну да,— мысленно хмыкнул я. — Лестно, конечно, но вот как реально биться с подобным монстром, как ты, я вообще не представляю!»
— Так что там с Дарьей?
— Да вроде бы была она такой раньше, но года два как успокоилась. Да, Уль?
— Блин, достал! Ну, первые пару лет Дашка из отработок не вылазила. А потом стала сдержанней, но иногда, когда тронешь её, могла дать жару. Три года назад после турнира получила титул абсолютной чемпионки школы по рукопашному бою без использования печатей. И тут же обернулась пай-девочкой, — Шмель пригубил компот. — Правда, в спарринги с ней мало кто вставал — обычно Дарья с мистером МакПортером работала.
— МакПортером?
— Ну, физрук «МакПрохором» стал, когда к нам переехал, а так — Грег МакПортер, переделал себе фамилию в честь какого-то дедка.
— Хм…
— Да неважно это, — отмахнулся Шмель. — Ты представь, как мы удивились, что он тебя с Дашкой выпустил. Наверное, посчитал, что такой опытный боец, можно сказать, его воспитанник и почти инструктор, не наделает глупостей… А уж когда ей башню сорвало… честно говоря, я думал, что тебе конец! Уж извини.
— Да эта мелкая… — за спиной что-то грохнуло, и я чуть не прикусил себе язык от неожиданности.
Все повернулись к источнику звука, и я тоже, чтобы увидеть за соседним столиком, буквально в шаге от меня, белобрысую, невозмутимо поднимающую стул.
— Прошу прощенья, выскользнул из рук, — приторно медовым голосом проворковала эта стервозина и полосонула по мне злобным взглядом. — Антон, не забудь, что нам нужно подойти насчёт отработки.
— Кстати, Антон Каменский, — я протянул соседу руку. — Честно говоря, не думал, что выживу, сам знаешь, наверное, что я вообще этой вашей живицей не владею.
— Борис Цимбалюк, — ответил он на рукопожатие, — но можешь звать меня Камышом.
— Очень приятно, — улыбнулся я. — Тогда я Белый. Так ещё в старой школе погнали.
— Взаимно, — кивнул толстый. — А живица, она не наша, она и твоя. И скажу прямо, Антон силён.
«Ну да,— мысленно хмыкнул я. — Лестно, конечно, но вот как реально биться с подобным монстром, как ты, я вообще не представляю!»
— Так что там с Дарьей?
— Да вроде бы была она такой раньше, но года два как успокоилась. Да, Уль?
— Блин, достал! Ну, первые пару лет Дашка из отработок не вылазила. А потом стала сдержанней, но иногда, когда тронешь её, могла дать жару. Три года назад после турнира получила титул абсолютной чемпионки школы по рукопашному бою без использования печатей. И тут же обернулась пай-девочкой, — Шмель пригубил компот. — Правда, в спарринги с ней мало кто вставал — обычно Дарья с мистером МакПортером работала.
— МакПортером?
— Ну, физрук «МакПрохором» стал, когда к нам переехал, а так — Грег МакПортер, переделал себе фамилию в честь какого-то дедка.
— Хм…
— Да неважно это, — отмахнулся Шмель. — Ты представь, как мы удивились, что он тебя с Дашкой выпустил. Наверное, посчитал, что такой опытный боец, можно сказать, его воспитанник и почти инструктор, не наделает глупостей… А уж когда ей башню сорвало… честно говоря, я думал, что тебе конец! Уж извини.
— Да эта мелкая… — за спиной что-то грохнуло, и я чуть не прикусил себе язык от неожиданности.
Все повернулись к источнику звука, и я тоже, чтобы увидеть за соседним столиком, буквально в шаге от меня, белобрысую, невозмутимо поднимающую стул.
— Прошу прощенья, выскользнул из рук, — приторно медовым голосом проворковала эта стервозина и полосонула по мне злобным взглядом. — Антон, не забудь, что нам нужно подойти насчёт отработки.
Глава 7
Темные уголок Москвы
Были там у нас в младших классах уроки под названием «Моя Москва», где рассказывали про наш город и местность, которая его окружает. А за год до моего попадания в детдом добавился ещё и курс мировой географии. Там мы изучали расположение полисов, в основном на территории Европы, какие в мире существуют континенты, какие моря и океаны их омывают, и где возвышаются горы, а где пролегают безводные пустыни.
Предмет, безусловно, интересный, но малозначимый для большинства подрастающих граждан, которые никогда в своей жизни не покинут периметр внешних стен. Впрочем, в Нахаловке занятий по географии в программе вообще не было, и ни взрослые, ни тем более дети ни капли не переживали по этому поводу.
Предмет, безусловно, интересный, но малозначимый для большинства подрастающих граждан, которые никогда в своей жизни не покинут периметр внешних стен. Впрочем, в Нахаловке занятий по географии в программе вообще не было, и ни взрослые, ни тем более дети ни капли не переживали по этому поводу.
| Комендант Иваном Старкевичем С дальнейшим заселением проблем не возникло, разве что я решительно потребовал поменять матрас на принесённой кровати. Мало ли чем эти там занимались! Я, может, и терпим к их ориентации, но элементарную брезгливость никто не отменял. Комендант, довольно молодой мужик с протезом вместо левой руки, представившийся Иваном Старкевичем, внезапно отнёсся к этому с пониманием. Даже не удивился, что ещё больше меня насторожило и уверило в подозрениях. В итоге я сделал зарубку в памяти, что с этими двумя «друзьями» не стоит оставаться наедине и вообще лучше общаться поменьше. А то вдруг «это» заразно… Короче, я прилично опоздал к Ольге Васильевне. На самом деле, точного времени мне никто не назначал, сказали подойти после занятий,когда освобожусь, но те уже три часа как закончились. Вот только неприятно в первый же день показывать наплевательское отношение к человеку, от которого зависит вся моя дальнейшая судьба. Пусть даже задержался я не по своей вине! |
| Зелёноволосая Таша Однако когда, едва вписываясь в повороты, я прибежал к дверям лаборатории, меня там ожидала только зелёноволосая Таша. Она сидела на точно таком же диванчике, как тот, что стоял перед кабинетом директора, и, мило улыбаясь, читала книжку. Стоило мне появиться, девушка тут же её закрыла и постаралась спрятать за спину, но я всё равно сумел разглядеть нарисованную на обложке полуодетую барышню, которую тискал в объятиях обряженный в шкуры варвар. — Привет, — я сделал вид, что ничего не заметил. — Ольга Васильевна меня не искала? А то… я тут задержался немного... — П-привет, — девушка,покраснев, стрельнула в меня глазищами. — Ольга Васильевна в курсе произошедшего. Я про вызванный тобой взрыв и поход к директору. Знаешь, она этому сильно обрадовалась, в смысле тому, что проявилось твоё эго, потому что это значит, что ядро не запульсировало снова и не входит в капсуляцию, а потому его можно раскачать. Они с Дашкой пошли бронировать тренировочный зал. А Лана в госпитале у своего парня. Вот… — А ты, значит, халявишь, пока начальства нет. Уважаю! — подмигнув, я решил немного её смутить, а вообще, умение шкериться от работы в детдоме весьма ценилось. — Нет! Я тебя жду, — Таша мило надула губки. |
Глава 8
| Мистер Грег С моего поступления в чародейскую школу прошло чуть более недели. Недели, полной боли и страданий, садизма, мазохизма и прочих «измов», может быть, даже неизвестных человечеству, но обрушившихся на мою бедную голову и тело. Я брёл, точнее, почти полз в общежитие, донельзя вымотанный очередным бесконечным днём. Казалось бы, одна декада, а я устал больше, чем за год жизни на дне, а заодно искренне зауважал «клановых», для которых, по словам мистера Грега, мои мучения — всего лишь лёгкая утренняя разминка. О, да… Мистер Грег… мало мне было непонятных вечерних занятий с Ольгой Васильевной, после которых меня в комнату оттаскивал один из охранников особого полигона, так спустя три дня к процессу измывательства, который она называла «сбором статистических данных», подключился и этот рыжеусый садюга. Поначалу всё выглядело невинно. Ну как «невинно», просто однажды утром я был разбужен в своей скромной обители в пять утра и увидел над собой две возвышающиеся фигуры: мужскую и женскую. А затем меня почти что за шиворот отнесли на тренировочную площадку, над которой всё ещё светили звёзды. |
| Врач Лариса Вениаминовна Именно там я впервые за эти дни познал «счастье». Бегал, разучивал разминочные комплексы, до потери пульса спарринговал с мистером МакПрохором, который, видите ли, возжелал выяснить, что именно я знаю и умею. Когда тот самый пресловутый «пульс» у меня терялся, Несравненная Дриада по имениЛариса Вениаминовна, видимо, сошедшая с самого Великого Древа и по прихоти Уробороса прозябающая медсестрой в нашей школе, с помощью чар лечила мое избитое, помятое и обессиленное тело. После чего демонстрация умений продолжалась. И так прошло три дня. Дриада с самой кроны Древа не давала мне помереть, а проклятый рыжий червь, подтачивающий его корни, не давал мне жизни. Ну и Ольга Васильевна старалась, но обзывать её как-то не хочется, особенно, видя, как она старается, чтобы помочь такому, как я. |
Город крепость Сиань
— Антон, можно тебя на минутку? — отвлекая меня от диалога с Ульрихом (то ли о девочках, то ли «ни о чём»), обратился ко мне усатый кровопийца. — Отойдём?
— Как скажете, мистер Грег, — ответил я.
— Тут такое дело, — непривычно для себя замялся мужчина. — Твой отец, конечно, хорошо тебя поднатаскал. Для твоего возраста и возможностей, естественно…
У меня сложилось впечатление, что учителю не очень удобно говорить на эту тему.
— Но то, что ты сейчас умеешь, пусть и не идеально, но хорошо подходит для обычного наёмника, кем он и был. Я поднимал справки, ты можешь им гордиться!
— Я знаю, — просто ответил я, не очень понимая, куда он ведёт.
— Но для будущего чародея, да к тому же с твоим «необычным» эго… точнее, возможностями, стандартная рукопашная с элементами борьбы не подходят категорически. Не те скорости, да и расчёт в «один на один», да много ещё чего… Но в любом случае ты будешь проигрывать многим, если не всем.
— И что же мне делать? — нахмурился я.
— Ну… мы тут с Ольгой Васильевной поговорили… — физрук почесал в затылке. — В некоторых вещахотносительно тебя мы с ней сходимся во мнениях, но кое в чём я с ней категорически не согласен. Так что с сегодняшнего дня я решил, что буду учить тебя рукопашному стилю, который идеально подходит для твоих открывшихся возможностей. Можешь начинать радоваться.
— Эм… Судя по вашим словам, Ольгу Васильевну это почему-то не обрадует, — медленно произнёс я, — а моё мнение так и вообще никого не интересует.
— Ты всё правильно понял! — МакПрохор, рассмеявшись, похлопал меня по плечу.
— Что-то клановое и жутко секретное? — пятой точкой чувствуя какой-то подвох, поинтересовался я.
— Ну… я бы не сказал, — усач крякнул и, вздохнув, посмотрел вдаль, — что такое уж секретное… Просто… В общем, пока ты не сможешь с уверенностью постоять за себя, в восточно-азиатские и тем более в чаньские полисы тебе лучше бы не соваться. Могут неправильно понять. И нет, к кланам это отношения никакого не имеет.
— Ну… к китайцам я вроде бы и не собирался, — немного нервно усмехнувшись, ответил я.
Сказать по правде, физрук меня заинтриговал. Меня явно собирались натаскивать на нечто такое, что было «не для всех», хотя мистер Грегор мог бы просто поставить базовую чародейскую рукопашку, коей в школе обучали бесклановых учеников.
По сути, правильное сближение, удар или серия и разрыв дистанции. Как я уже знал, тот же Шмель с Камышом начинали именно с этого и уже в процессе обучения на подобном простеньком фундаменте выстраивали собственные стили на основе раскрывшегося с возрастом эго. Так что желание физрука выучить меня чему-то особенному было очень приятно.
А вот то, что он решил тратить на меня своё время, удивило бы меня разве что сразу после поступления. Ещё бы! Такой альтруизм по отношению к сироте и на пустом месте. Нынче же Таша, рассказывая про школу и её порядки, успела просветить меня тёмного, что боевое обучение будущих чародеев — есть прямая обязанность мистера МакПрохора. И делает он мне такое щедрое добровольно-принудительное предложение не за красивые глаза, а ради постоянного добавочного процента к заработной плате, который полагается ему за каждого такого Антона Каменского, взятого на личный факультатив.
— А у этого… — решился я всё-таки полюбопытствовать. — У того, чему вы будете меня учить, название-то имеется? Или мне подобное знать не положено?
— Хм… Имеется, конечно, — задумавшийся о чём-то рыжий громила удивлённо на меня посмотрел. — А зачем тебе? Вряд ли оно что-нибудь даст.
— Да интересно просто…
— Ну, раз интересно, — физрук опять хмыкнул и пригладил ус. — Называется эта система Шаолинь-Сы Цюань-Фа. Говорит о чём-нибудь?
— Как скажете, мистер Грег, — ответил я.
— Тут такое дело, — непривычно для себя замялся мужчина. — Твой отец, конечно, хорошо тебя поднатаскал. Для твоего возраста и возможностей, естественно…
У меня сложилось впечатление, что учителю не очень удобно говорить на эту тему.
— Но то, что ты сейчас умеешь, пусть и не идеально, но хорошо подходит для обычного наёмника, кем он и был. Я поднимал справки, ты можешь им гордиться!
— Я знаю, — просто ответил я, не очень понимая, куда он ведёт.
— Но для будущего чародея, да к тому же с твоим «необычным» эго… точнее, возможностями, стандартная рукопашная с элементами борьбы не подходят категорически. Не те скорости, да и расчёт в «один на один», да много ещё чего… Но в любом случае ты будешь проигрывать многим, если не всем.
— И что же мне делать? — нахмурился я.
— Ну… мы тут с Ольгой Васильевной поговорили… — физрук почесал в затылке. — В некоторых вещахотносительно тебя мы с ней сходимся во мнениях, но кое в чём я с ней категорически не согласен. Так что с сегодняшнего дня я решил, что буду учить тебя рукопашному стилю, который идеально подходит для твоих открывшихся возможностей. Можешь начинать радоваться.
— Эм… Судя по вашим словам, Ольгу Васильевну это почему-то не обрадует, — медленно произнёс я, — а моё мнение так и вообще никого не интересует.
— Ты всё правильно понял! — МакПрохор, рассмеявшись, похлопал меня по плечу.
— Что-то клановое и жутко секретное? — пятой точкой чувствуя какой-то подвох, поинтересовался я.
— Ну… я бы не сказал, — усач крякнул и, вздохнув, посмотрел вдаль, — что такое уж секретное… Просто… В общем, пока ты не сможешь с уверенностью постоять за себя, в восточно-азиатские и тем более в чаньские полисы тебе лучше бы не соваться. Могут неправильно понять. И нет, к кланам это отношения никакого не имеет.
— Ну… к китайцам я вроде бы и не собирался, — немного нервно усмехнувшись, ответил я.
Сказать по правде, физрук меня заинтриговал. Меня явно собирались натаскивать на нечто такое, что было «не для всех», хотя мистер Грегор мог бы просто поставить базовую чародейскую рукопашку, коей в школе обучали бесклановых учеников.
По сути, правильное сближение, удар или серия и разрыв дистанции. Как я уже знал, тот же Шмель с Камышом начинали именно с этого и уже в процессе обучения на подобном простеньком фундаменте выстраивали собственные стили на основе раскрывшегося с возрастом эго. Так что желание физрука выучить меня чему-то особенному было очень приятно.
А вот то, что он решил тратить на меня своё время, удивило бы меня разве что сразу после поступления. Ещё бы! Такой альтруизм по отношению к сироте и на пустом месте. Нынче же Таша, рассказывая про школу и её порядки, успела просветить меня тёмного, что боевое обучение будущих чародеев — есть прямая обязанность мистера МакПрохора. И делает он мне такое щедрое добровольно-принудительное предложение не за красивые глаза, а ради постоянного добавочного процента к заработной плате, который полагается ему за каждого такого Антона Каменского, взятого на личный факультатив.
— А у этого… — решился я всё-таки полюбопытствовать. — У того, чему вы будете меня учить, название-то имеется? Или мне подобное знать не положено?
— Хм… Имеется, конечно, — задумавшийся о чём-то рыжий громила удивлённо на меня посмотрел. — А зачем тебе? Вряд ли оно что-нибудь даст.
— Да интересно просто…
— Ну, раз интересно, — физрук опять хмыкнул и пригладил ус. — Называется эта система Шаолинь-Сы Цюань-Фа. Говорит о чём-нибудь?
Суньшань уроборосский монастырь Шаолинь
Я отрицательно покачал головой. На слух это был просто какой-то бессмысленный набор звуков.
—Это хоть на каком языке-то? — задал я новый вопрос. — Неужели на китайском?
— Ну да, на чаньском, — утвердительно мотнул головой препод. — Есть в их землях такой полис, называется Сиань, так вот, когда-то, ещё в Эпоху Героев, в прилегающей к нему зелёной зоне группа чародеев-монахов заложила на горе Суньшань уроборосский монастырь и назвала его Шаолинь. Из-за своих философских убеждений и веры в Великого Змея, как символ бесконечности, кланом они так и не стали… м… Ну… сам понимаешь, невозможно рожать детишек и одновременно ревностно блюсти целибат. Да и не от кого. Женщинам на территорию монастыря вход заказан. А известны они в первую очередь тем, что их эмиссары набирают по чаньским полисам неодарённых мальчиков-сирот и воспитывают из них бойцов, способных на равных противостоять выпускникам чародейских академий. Сам понимаешь, какой это уровень для обычного человека.
Да уж. Если это не байка, то действительно круто! Да обычного человека та же Дашка уделает в два счёта, каким бы он там «мастером» ни был, а ведь белобрысая ещё даже не чародейка!
— А откуда…
— Прости, Антон, — перебив меня, покачал головой мистер Грег, — догадываюсь, что ты хочешь спросить, но этого я тебе не расскажу. Во-первых, не хочу, а во-вторых, это даже не моя тайна, а клана. Так что даже не спрашивай.
— Ладно… — я пожал плечами.
—Это хоть на каком языке-то? — задал я новый вопрос. — Неужели на китайском?
— Ну да, на чаньском, — утвердительно мотнул головой препод. — Есть в их землях такой полис, называется Сиань, так вот, когда-то, ещё в Эпоху Героев, в прилегающей к нему зелёной зоне группа чародеев-монахов заложила на горе Суньшань уроборосский монастырь и назвала его Шаолинь. Из-за своих философских убеждений и веры в Великого Змея, как символ бесконечности, кланом они так и не стали… м… Ну… сам понимаешь, невозможно рожать детишек и одновременно ревностно блюсти целибат. Да и не от кого. Женщинам на территорию монастыря вход заказан. А известны они в первую очередь тем, что их эмиссары набирают по чаньским полисам неодарённых мальчиков-сирот и воспитывают из них бойцов, способных на равных противостоять выпускникам чародейских академий. Сам понимаешь, какой это уровень для обычного человека.
Да уж. Если это не байка, то действительно круто! Да обычного человека та же Дашка уделает в два счёта, каким бы он там «мастером» ни был, а ведь белобрысая ещё даже не чародейка!
— А откуда…
— Прости, Антон, — перебив меня, покачал головой мистер Грег, — догадываюсь, что ты хочешь спросить, но этого я тебе не расскажу. Во-первых, не хочу, а во-вторых, это даже не моя тайна, а клана. Так что даже не спрашивай.
— Ладно… — я пожал плечами.
Чародей монах шаолиня
«Внешне свиреп — внутри спокоен»
— Зато я скажу, почему решил учить тебя именно этому искусству, а не ставить базовый стиль нашей школы. У тебя просто нет времени для того чтобы самостоятельно развить его во что-нибудь путное, — продолжил тем временем МакПрохор. — Понимаешь, Ольга, конечно, тётка умная, но, на мой взгляд, сейчас занимается с тобой откровенной хнёй, пытаясь завязать работоспособность твоего ядра на другую эмоцию взамен ярости и злости. Тебе просто нужно научиться их контролировать, но пойди объясни это той, которая… ну да ладно, не важно. Так вот, тебе следует знать, что у вышедших из стен Шаолиня бойцов есть такой девиз: будь бешеным внешне и спокойным внутренне! Именно этой мудрости, Антон, тебе, как я считаю, и стоит придерживаться.
— Хорошо, — кивнул я, пытаясь переварить полученную информацию.
— Тогда постарайся на задерживаться сегодня и приходи к Ольге Васильевне вовремя, — предупредил меня усатый. — Я договорюсь, тебя отпустят пораньше, и мы проведём первое занятие.
Что я могу сказать, это было… тяжело. Пусть учёная меня особо и не третировала, но вот МакПрохор оторвался на славу. Одно только пятисоткратное повторение простых вроде бы ударов по жёстким блокам,выставляемым рыжеусым, едва не стоило мне переломанных конечностей. А ведь это было ещё не всё: стойки, работа ногами при перемещениии так далее и тому подобное… В общем, после первого лёгкого вводного урока я едва стоял и вовсе не был так уж уверен, что хочу приобщаться к секретам какого-то там азиатского монастыря.
— Хорошо, — кивнул я, пытаясь переварить полученную информацию.
— Тогда постарайся на задерживаться сегодня и приходи к Ольге Васильевне вовремя, — предупредил меня усатый. — Я договорюсь, тебя отпустят пораньше, и мы проведём первое занятие.
Что я могу сказать, это было… тяжело. Пусть учёная меня особо и не третировала, но вот МакПрохор оторвался на славу. Одно только пятисоткратное повторение простых вроде бы ударов по жёстким блокам,выставляемым рыжеусым, едва не стоило мне переломанных конечностей. А ведь это было ещё не всё: стойки, работа ногами при перемещениии так далее и тому подобное… В общем, после первого лёгкого вводного урока я едва стоял и вовсе не был так уж уверен, что хочу приобщаться к секретам какого-то там азиатского монастыря.
Магический взрыв
Кровь мгновенно вскипела в жилах. Какое там «либидо», ярость — вот моя стихия! От хлопка по телу дымной марионетки в комнате глухо бухнул взрыв! Развеяв в ничто эрзац-учёную, вырвавшаяся на свободу сила, болезненно ткнув в грудь своего хозяина, разметала остальных дымных кукол и, сбросив с кровати сербского чародея, разрушительной волной прошлась по комнате.
С протяжным звоном вынесло измельчённые в крошево оконные стёкла, а так и не закрытая дверь за моей спиной с грохотом впечаталась в стену. Треснул и тускло замигал световик — кристалл, свисающий с потолка на электрическом проводе. Белыми птицами разлетелись со стола тетради. Я же, не чувствуя боли, шагнул к кровати уже успевшего вскочить на ноги соседа.
Николич, хотя и занял годами выработанную каратешную стойку, похоже, пребывал в лёгком шоке и защититься просто-напросто не смог. А я, ухватив его за грудки, с рыком оторвал парня от пола и хорошенько тряхнул, так что он клацнул зубами.
— Ты чего… Эй, погоди! — в себя он вроде бы пришёл, но драться не спешил, похоже, моя реакция не только озадачила, но и напугала Борислава. — Ты чего? Шуток не понимаешь?!
— Я тебе сейчас так пошучу, что следующую неделю в больничке кормить тебя через клизму будут, — злость бурлила, и я ощущал себя всемогущим. — Ты что, в конец охренел, что ли?! Что за бордель устроил? Если сам извращуга, то других нефиг провоцировать…
— Стой! Да что ты! Я же пошутить хотел! — серб окончательно оправился от потрясения и попытался освободиться.
Однако на боковой в голову мне сейчас было наплевать, по рукам меня бить бесполезно, да и вывернуть кисть у него не получилось. А вот попытка серба заехать мне ногой в промежность была пресечена путём впечатывания парня в стену.
— Ох! — простонал он. — Да пусти ты меня! Блин! Алинка говорила, что ты здоровый, но не думал, что настолько!
— Отпустить, говоришь? А что? Я тоже умею веселиться!— мне в голову пришла интересная, как мне в тот момент показалось, мысль. — Давай вместе похохочем!
Всё так же удерживая на весу брыкающегося парня и даже не обратив внимания, что перехватил его одной рукой, я подошёл к разбитому окну и распахнул ставни. Сложнее было высунуть серба наружу. До того наконец дошло, что я удумал, и сопротивляться парень начал вдвойне активней. На его беду, одежду здесь шили из тканей высшего качества (а нефиг валяться на кровати в пиджаке), так что вывернуться у Борислава никак не получалось, а ещё парню не повезло, что у меня внезапно обнаружилась свободная верхняя конечность, и кулак, впечатавшийся в живот, заставил его слегка присмиреть. Впрочем, мне эти трепыханья лишь придавали сил, распаляя злобу.
— Ну, давай, смейся, — выставив руку с парнем, вцепившимся в мои запястья из окна, я ещё разок встряхнул его, заставляя посмотреть мне в глаза. — Весело же! Или, правда, тебя отпустить?
— Вот же ж ты псих! — удивительно, но в голосе серба вдруг прозвучало уважение и даже восхищение. — Ладно! Я всё понял! Был неправ, извиняюсь! Давай, затаскивай меня назад, и будем договариваться, как жить дальше. А то… сейчас комендант прибежит, а я и так у него весь в косяках. Да и тебе лишний геморрой не нужен. Наверное…
С протяжным звоном вынесло измельчённые в крошево оконные стёкла, а так и не закрытая дверь за моей спиной с грохотом впечаталась в стену. Треснул и тускло замигал световик — кристалл, свисающий с потолка на электрическом проводе. Белыми птицами разлетелись со стола тетради. Я же, не чувствуя боли, шагнул к кровати уже успевшего вскочить на ноги соседа.
Николич, хотя и занял годами выработанную каратешную стойку, похоже, пребывал в лёгком шоке и защититься просто-напросто не смог. А я, ухватив его за грудки, с рыком оторвал парня от пола и хорошенько тряхнул, так что он клацнул зубами.
— Ты чего… Эй, погоди! — в себя он вроде бы пришёл, но драться не спешил, похоже, моя реакция не только озадачила, но и напугала Борислава. — Ты чего? Шуток не понимаешь?!
— Я тебе сейчас так пошучу, что следующую неделю в больничке кормить тебя через клизму будут, — злость бурлила, и я ощущал себя всемогущим. — Ты что, в конец охренел, что ли?! Что за бордель устроил? Если сам извращуга, то других нефиг провоцировать…
— Стой! Да что ты! Я же пошутить хотел! — серб окончательно оправился от потрясения и попытался освободиться.
Однако на боковой в голову мне сейчас было наплевать, по рукам меня бить бесполезно, да и вывернуть кисть у него не получилось. А вот попытка серба заехать мне ногой в промежность была пресечена путём впечатывания парня в стену.
— Ох! — простонал он. — Да пусти ты меня! Блин! Алинка говорила, что ты здоровый, но не думал, что настолько!
— Отпустить, говоришь? А что? Я тоже умею веселиться!— мне в голову пришла интересная, как мне в тот момент показалось, мысль. — Давай вместе похохочем!
Всё так же удерживая на весу брыкающегося парня и даже не обратив внимания, что перехватил его одной рукой, я подошёл к разбитому окну и распахнул ставни. Сложнее было высунуть серба наружу. До того наконец дошло, что я удумал, и сопротивляться парень начал вдвойне активней. На его беду, одежду здесь шили из тканей высшего качества (а нефиг валяться на кровати в пиджаке), так что вывернуться у Борислава никак не получалось, а ещё парню не повезло, что у меня внезапно обнаружилась свободная верхняя конечность, и кулак, впечатавшийся в живот, заставил его слегка присмиреть. Впрочем, мне эти трепыханья лишь придавали сил, распаляя злобу.
— Ну, давай, смейся, — выставив руку с парнем, вцепившимся в мои запястья из окна, я ещё разок встряхнул его, заставляя посмотреть мне в глаза. — Весело же! Или, правда, тебя отпустить?
— Вот же ж ты псих! — удивительно, но в голосе серба вдруг прозвучало уважение и даже восхищение. — Ладно! Я всё понял! Был неправ, извиняюсь! Давай, затаскивай меня назад, и будем договариваться, как жить дальше. А то… сейчас комендант прибежит, а я и так у него весь в косяках. Да и тебе лишний геморрой не нужен. Наверное…
Битва с магом
— Ты подумал, мы хотим её изнасиловать? — до главаря дошёл смысл моих слов. — Идиот! Даже будь она последней женщиной на земле, я бы не позарился на её тощие кости…
— Ну да, а прилегли вы потому, что устали, — верить я собирался только своим глазам, уж мне ли не знать, какие отмазки могут придумать люди.
— Стойте! Остановитесь! — внезапно между нами, придерживая разорванную блузочку, возникла та самая девушка, которую я спасал. — Вы всё не так поняли! Они не хотели сделать ничего… такого…
— Послушай, — я постарался придать голосу мягкость. — Если они тебе угрожают, просто скажи. Обещаю, ты больше никогда их не увидишь. Не стоит бояться подонков, или они окончательно сядут тебе на шею...
— Нет! Всё… Всё в порядке, — малышка покраснела и опустила глаза, однако упорно твердила одно и то же. — Мне… ничего не надо. С-спасибо.
— Вот именно, — вновь влез главарь. — Это внутренние дела клана Громовых! Кто вы такие, чтобы в них влезать?
— Даже если так, — в разговор вступила Таша, и в её голосе звучал металл.— Никто не давал вам права чинить беспредел на территории школы и академии. Отправляйтесь к себе в вотчину и там делайте что хотите! А здесь будьте добры подчиняться уставу! Даже если вы решаете некие «внутренние разногласия».
— А ты, — подхватил я, вновь обращаясь к синевласке, —не позволяй себя третировать! Пустьони и твоя родня, но это не даёт им право тебя мучить! Если что, говори мне, я этим уродам наваляю.
— Да кто ты такой, безродный, чтобы угрожать нам?! — похоже, электрического мои слова сильно зацепили, он аж заискрился.
— Молчать! — рявкнул я, в ярости уставившись на него, и едва успевших прикрыться парней снесло долбанувшим перед ними взрывом.
Впрочем, в очередной раз без каких-то видимых повреждений. Даже несмотря на своё состояние, я не мог не отметить, что тогда, с Дашкой и развороченной стеной, что-то происходило по-другому, иэффект получался отличный. А сейчас взрывы грохотали словно бы сами собой даже на удалении от меня, но этот момент я пока только запомнил, не придавая особого значения.
— Хельга, мы уходим! — холодно и надменно процедил электроник.
— Вы можете валить куда хотите, — отпускать девочку с ними я не собирался. — А она останется здесь. И если я ещё хоть раз увижу, что вы над ней издеваетесь, так легко не отделаетесь!
— Это мы ещё посмотрим, — главарь обжёг нас взглядом, развернулся и направился прочь. Следом за ним, периодически оглядываясь и бросая на нас злые взгляды, потянулись шестёрки.
— Ну да, а прилегли вы потому, что устали, — верить я собирался только своим глазам, уж мне ли не знать, какие отмазки могут придумать люди.
— Стойте! Остановитесь! — внезапно между нами, придерживая разорванную блузочку, возникла та самая девушка, которую я спасал. — Вы всё не так поняли! Они не хотели сделать ничего… такого…
— Послушай, — я постарался придать голосу мягкость. — Если они тебе угрожают, просто скажи. Обещаю, ты больше никогда их не увидишь. Не стоит бояться подонков, или они окончательно сядут тебе на шею...
— Нет! Всё… Всё в порядке, — малышка покраснела и опустила глаза, однако упорно твердила одно и то же. — Мне… ничего не надо. С-спасибо.
— Вот именно, — вновь влез главарь. — Это внутренние дела клана Громовых! Кто вы такие, чтобы в них влезать?
— Даже если так, — в разговор вступила Таша, и в её голосе звучал металл.— Никто не давал вам права чинить беспредел на территории школы и академии. Отправляйтесь к себе в вотчину и там делайте что хотите! А здесь будьте добры подчиняться уставу! Даже если вы решаете некие «внутренние разногласия».
— А ты, — подхватил я, вновь обращаясь к синевласке, —не позволяй себя третировать! Пустьони и твоя родня, но это не даёт им право тебя мучить! Если что, говори мне, я этим уродам наваляю.
— Да кто ты такой, безродный, чтобы угрожать нам?! — похоже, электрического мои слова сильно зацепили, он аж заискрился.
— Молчать! — рявкнул я, в ярости уставившись на него, и едва успевших прикрыться парней снесло долбанувшим перед ними взрывом.
Впрочем, в очередной раз без каких-то видимых повреждений. Даже несмотря на своё состояние, я не мог не отметить, что тогда, с Дашкой и развороченной стеной, что-то происходило по-другому, иэффект получался отличный. А сейчас взрывы грохотали словно бы сами собой даже на удалении от меня, но этот момент я пока только запомнил, не придавая особого значения.
— Хельга, мы уходим! — холодно и надменно процедил электроник.
— Вы можете валить куда хотите, — отпускать девочку с ними я не собирался. — А она останется здесь. И если я ещё хоть раз увижу, что вы над ней издеваетесь, так легко не отделаетесь!
— Это мы ещё посмотрим, — главарь обжёг нас взглядом, развернулся и направился прочь. Следом за ним, периодически оглядываясь и бросая на нас злые взгляды, потянулись шестёрки.
| Спасенная девушка Хельга — Извините, что побеспокоили вас! Пожалуйста… прошу. Не говорите ничего учителям, — к моему удивлению, девочка вновь вступилась за этих уродов. — Это… действительно внутренние дела клана. И... И мне ничего не угрожало. Поверьте. Это всё для моего блага. — Я не знаю, что с тобой хотели сделать, — Наташа подошла к синевласке, пытаясь заглянуть той в глаза.— Да и знать не хочу, потому как уверена, что мне это не понравится. Только ты понимаешь, что в следующий раз всё может закончиться гораздо хуже? — Это всё для моего блага. Мне просто показали, насколько я слаба, — словно заведённая повторяла она, опустив голову ещё ниже. — Извините, мне пора идти, спасибо вам. После чего, сорвалась с места, кинувшись догонять парней. — Пиджак забыла… — произнесла зелёноволосая, посмотрев на истоптанную тряпку, а затем переглянувшись со мной Что тут сказать? Клановые! Всё у них не как у людей. Сдавать эту троицу я не собирался, а вот набить рожу при следующей встрече было можно. Но для этого нужно тренироваться и уже прекращать эксперименты с моей психикой. Ярость и злость прекрасно работали, а чтобы не стать безумным берсеркером, стоит заняться самоконтролем, а не разглядывать фривольные картинки на занятиях у грудастой учёной. Осталось только донести эту мысль до Ольги Васильевны. |
Глава 9
| Магическая печать — Таким образом, воздействие на духов высшего порядка, а именно: элементалей, воплощений и демонов, — должно осуществляться с помощью объёмных печатей, с использованием стихии-антагониста либо сродных с ней сил, — монотонный голос учителя убаюкивал, особенно после интенсивной утренней тренировки. — Каменский, определение объёмной печати… Над головой вспыхнул рой вращающихся в воздухе золотистых искр, постепенно оседающих на пол. На нормальных лекциях, предполагающих работу с учебниками и конспектирование материала, а не сольное выступление препода, свет на нашей половине зала не выключался, так что дополнительная иллюминация становилась бесполезна, но Мистерион не был бы самим собой, если бы отказался от таких вот фокусов. Впрочем, хотя этот странный человек и любил показуху, однако отвечать на его вопросы следовало немедленно и без запинки, если не хочешь схлопотать замечание с занесением в журнал. Три таких галочки напротив фамилии в день, неважно за какую провинность и на каком предмете, караются наказанием в виде часовой отработки на благо хозслужбы в свободное от занятий время. |
| Мастер Мистерион Не знаю, что я сделал Мистериону, но ни дня не обходилось без моих ответов. Вот и сегодня поднял три раза, и я уже думал, что всё — отстрелялся, до колокола осталось каких-то пара минут… ан нет, подловил. Хорошо ещё, что основные определения я только вчера с Дашкой повторял, да и в силу возраста большую часть учебников за младшие классы мне достаточно было просто прочитать, чтобы запомнить. Что, конечно же, значительно облегчало задачу и освобождало время. В первую очередь для того, чтобы вызубрить текущий, куда как более сложный материал, ведь от программы этого года меня никто не освобождал. Вот так вот и получалось. Понимать — ещё много не понимаю, но знания откладываются, и даже на вопросы отвечать могу. Каждый день после усердной тренировки читаю перед сном учебник «Магические конструкции и структуры» за четвёртый класс и втыкаю полночи на тему: от оно как получается! Так вот что это значило… |
| Эльдарой Сильверовной Латуниной — Класс, встать! — реакция старосты оказалась на высоте, и мы дружно вскочили. — Я всего на минуту, —Баяр мягко улыбнулся Мистериону и опять повернулся к нам. — Хочу сообщить, что через неделю ваш выпускной класс и его параллель поедет в Кремль на праздничный концерт в честь начала «Сезона Уробороса». Поэтому, начиная с сегодняшнего дня, к ежедневному расписанию будет добавлен временный обязательный факультатив в виде двух часов урока этикета. Предвижу возражения, да вы проходили этот курс два года назад, и многие сдали на отлично. Однако нынешнее событие очень важно, в первую очередь, для вашего будущего, а потому следует обновить знания. Тем более что у нас в коллективе есть и те, кто, в силу определённых причин, до сих пор не знаком с Эльдарой Сильверовной. Как ни странно, но это было не про меня. С Эльдарой Сильверовной Латуниной — невысокой представительной леди, ну, или барыней, потому как по другому её и не назовёшь, с волосами цвета стали и идеальными манерами — я уже имел честь пообщаться. Закадычная подруга Ольги Васильевны как-никак и преподаватель уже не Школы, а Академии. Собственно, познакомились-то мы случайно, чуть ли не в начале первой недели, но вот потом моя попечительница взяла, да и подключила её к моему воспитанию. Уж больно сильно, по мнению учёной, в моём поведении укоренились бандитские замашки, привитые на дне. Да и с девушками, не представительницами первейшей профессии и не хабалками с рынка, по словам блондинистой бестии с огромным размером груди, общаться я совершенно не умел. Что я могу сказать об этой женщине? С Ларисой Вениаминовной сравнивать не буду, медсестра — недостижимый идеал, а Эльдара Сильверовна — просто очень и очень хороший человек с поистине адамантовыми, нет, даже платиновыми нервами. Уж это я успел испытать на себе. Обычно в юмористических рассказах и повестях про жизнь «богатеньких», которые публикуют жёлтые газетёнки, и которые я почитывал в свою бытность детдомовцем, преподавателей этикета выставляют злобными старыми грымзами, только и способными, что третировать подрастающее поколение. Комедийный образ не более. Реальность же подсунула мне мало того, что красотку, так ещё и истинного педагога, способного не только двумя словами расположить к себе, но и понятными словами объяснить, что не так, и в чём ты не прав. Да к тому же так, что после самому хочется измениться в нужную сторону, только бы не расстраивать учительницу. |
Любимая кровать
А тут приглашают сразу всех выпускников, не деля на рода и сословия. Мне, конечно, уже все уши прожужжали, какая эта школа элитная, и вообще, но подобного я ожидать не мог. Всё же: где мы, пусть даже в силу возраста, а где Князь! Вот только дополнительные занятия мне были совсем не в дугу...
Всё же у меня и без них дел хватало. Эти два месяца я всё так же каждый день с трудом доползал до комнаты, чтобы рухнуть на кровать и на одной только силе воли открыть какой-нибудь учебник. Правда, оставалась надежда, что стальноволосая красавица по имени Эльдара придумает что-нибудь, зная моё бедственное положение. Почему-то я был уверен, что так, собственно, и будет.
Хотя нудя про себя о трудностях, я не мог не признать, что в моей жизни ничего особо не поменялось. Самое главное достижение — удалось-таки убедить Ольгу Васильевну закончить эксперименты с эмоциями и сосредоточиться именно на ярости. Точнее, на том, как мне в бою не превратиться в одуревшего от жажды крови безумца.
Всё же у меня и без них дел хватало. Эти два месяца я всё так же каждый день с трудом доползал до комнаты, чтобы рухнуть на кровать и на одной только силе воли открыть какой-нибудь учебник. Правда, оставалась надежда, что стальноволосая красавица по имени Эльдара придумает что-нибудь, зная моё бедственное положение. Почему-то я был уверен, что так, собственно, и будет.
Хотя нудя про себя о трудностях, я не мог не признать, что в моей жизни ничего особо не поменялось. Самое главное достижение — удалось-таки убедить Ольгу Васильевну закончить эксперименты с эмоциями и сосредоточиться именно на ярости. Точнее, на том, как мне в бою не превратиться в одуревшего от жажды крови безумца.
| Староста класса К ним присоединилась Нина, которая, похоже, была за любой кипишь, кроме голодовки. Правда, ей пришлось выиграть целое сражение с очкастой девчонкой, действительно являвшейся нашей старостой. Она так и не оставила своих подозрений насчёт меня, а соседство с Бориславом вообще восприняла как глас Древа. Дескать, он маньяк, потому его и поселили к первейшему извращенцу академии. Сжечь обоих! Девчонки даже поругались и пару дней не разговаривали, ровно до того момента, пока учитель арифметики и геометрии, к которому я обратился за дополнительными занятиями, не попросил Таню, так звали старосту, мне помочь. Та хоть и фыркнула, но отказать не посмела. В итоге подруги помирились, а я, хотя и не был полностью реабилитирован, всё же перешёл из разряда «маньяк обыкновенный» в разряд «тип подозрительный», с которым, соблюдая осторожность, всё-таки можно общаться и не забеременеть. Но в первый раз в библиотеку, где мы занимались, очкастая вошла с таким видом, будто я должен наброситься на неё прямо у порога и тут же прилюдно сотворить кучу разных непотребств. Возможно, даже по два раза в каждой позе. Вот только я не понял, чего она вообще припёрлась, коли трясётся от страха, но при этом переоделась в явно недешёвый гражданский костюмчик, навертела обалденную причёску, накрасилась и благоухала нежными и точно очень дорогими духами. Вот честное слово, словно бы на свидание собралась! Я уже подумал было, что так оно и есть, мало ли какие у девушки планы на вечер. Но нет! Стоило нам закончить, как Таня тут же отправилась в общежитие, да ещё и явно чем-то недовольная. Не понимаю я женщин. |
Автобус кентавр
А выглядели они действительно необычно. По крайней мере, для меня. Длинный корпус с зализанными углами казался почти прозрачным, столько в машине было окон. И ладно бы маленьких, так нет, они были громадными, занимая по высоте половину корпуса. Но самым необычным было не это. Водитель в «Кентаврах» сидел в кабине, расположенной на втором ярусе, за что автобус, видимо, и получил своё название.
Каждому классу досталось по отдельной машине. Под рык МакПрохора мы выстроились колонной по одному и организованно пошли на посадку. Физрук был в своих неизменных латах, впрочем, без них его никто никогда не видел. Ходили слухи, что Грег просто сросся с ними, и некоторые факты это подтверждали, но сейчас меня интересовал другой наш сопровождающий, контролирующий посадку внутри автобуса. Это был не кто иной, как Фридрих Иосифович собственной персоной. И гвардейская форма на нём, да к тому же с полковничьими погонами, и грудь в орденах— привлекали внимания ничуть не меньше необычного транспорта.
Каждому классу досталось по отдельной машине. Под рык МакПрохора мы выстроились колонной по одному и организованно пошли на посадку. Физрук был в своих неизменных латах, впрочем, без них его никто никогда не видел. Ходили слухи, что Грег просто сросся с ними, и некоторые факты это подтверждали, но сейчас меня интересовал другой наш сопровождающий, контролирующий посадку внутри автобуса. Это был не кто иной, как Фридрих Иосифович собственной персоной. И гвардейская форма на нём, да к тому же с полковничьими погонами, и грудь в орденах— привлекали внимания ничуть не меньше необычного транспорта.
Глава 10
| Кристаллическая лампа И, конечно же, моё внимание сразу привлекли «Бриллиантовые дороги», которые назывались так не только потому, что плата за проезд была необычайно высока, а потому, что они на самом деле сверкали, словно настоящие алмазные россыпи. Конечно, не само дорожное полотно, да и к драгоценным камням сей блеск имел очень отдалённое отношение, просто вдоль каждой трассы в специальных светоулавливающих тумбах располагались ячейки с особыми кристаллами. Производил их относительно молодой, но сильный клан, носящий фамилию Шнуровски и относящийся к первостихии земли. Ещё в прошлом столетии во времена бурной научно-технической революции они являлись всего лишь довольно скромной гильдией с только-только зарождающимися семейными связями и вот как поднялись. Совсем недавно я узнал, что подобное ой как редко случается. Так вот, Шнуровски в условиях сборной солянки земляных чародеев смогли создать родственные связи и перешагнуть черту, отделяющую гильдии от кланов, а также заявить о себе. И в этом им очень сильно поспособствовало изобретение метода выращивания разного типа, формы и размера искусственных кристаллов, напитанных живицей. Но главное было не это! Судьбу решила случайность. Некоторые экспериментальные камни практически без потерь проводили и передавали свет, а стоили при этом не дороже обычных кирпичей. Естественно, что в условиях многоуровневого полиса, где на нижних ярусах всегда царил полумрак, развеиваемый чадящими факелами, а обитатели буквально чахли без солнечного света, подобное изобретение было сродни взорвавшейся бомбе. Сколько бы я ни говорил, что тем, кто живёт наверху, пофиг на обитателей дна, даже я понимаю, что за рабочими руками следят, следили и будут следить, удовлетворяя хотя бы минимальные нужды многочисленных работников заводов, фабрик и мануфактур. А уж таким относительно дешёвым способом понизить общую смертность в их рядах, а заодно избавиться от необходимости закупать сотни бочек смолы и тонны древесины, а тем более избавить верхние уровни от факельного чада и ликвидировать спонтанные пожары… Естественно, что хозяева тогдашнего Кремля не могли не обратить внимания на подобное изобретение. Установить уловители, опустить шахты световода на нужный ярус и там поместить крупный блок излучателя! Что может быть проще… Тем более что всё обслуживание сводится к регулярному протиранию внешних частей тряпочкой, солнце светит бесплатно, а внутренние элементы конструкции заботы о себе не требуют. Получилась дешёвая, практически дармовая глобальная система дневного освещения, а ночью… ночью рабочие спят! |
| Наследника клана Зиновия Шнуровски Понятно, что другим это очень сильно не понравилось, но клан, находясь на пике силы и возможностей, плевать хотел на чьё бы то ни было мнение. Они отстроили резиденцию максимально близко к Кремлю, а детей вместо пафосного домашнего обучения демонстративно отдали в княжеские школы. Вот потому мы сейчас сидели и слушали историю возвышения чародеев земли буквально из первых уст, от четвёртого наследника клана Зиновия Шнуровски. Он учился в нашем классе, но на фоне гораздо более ярких товарищей совершенно не выделялся. Да и внешность подкачала. Точнее, с виду он был нормальным чернявеньким парнем, но слишком обычным по сравнению даже со мной. В школе для вроде бы «гениев» ему приходилось нелегко. Тяжело вечно оставаться на вторых ролях, ведь основной потенциал его семьи был вовсе не в личной силе или продвинутом интеллекте, а в усидчивости и методичном подходе к любому делу. Однако сегодня был его звёздный час, и парень трещал без остановки, описывая, как и что было создано его кланом. Тем более что достижения у них оказались немалые, да и послушать подобную лекцию было реально интересно. У паренька определённо имелся дар оратора. |
Красивый пейзаж города
Впрочем, я не забывал и поглядывать в окошко. В прошлый раз с огромной высоты я мало что рассмотрел в деталях, заворожённый общей панорамой огромного полиса, впервые открывшейся мне из кабины летуна. Теперь же моему взору предстали подробности. Тот же завораживающий блеск кристаллов вдоль дорог. Это был остаточный эффект, и с расстояния он не особо заметен, но из автобуса казалось, что мы действительно едем по небесам среди сияния звёзд.
Стоило покинуть зелёные пределы Тимирязевского плато, как слева и справа от дороги всё чаще и чаще стали попадаться небоскрёбы. Резиденции кланов были непохожи друг на друга, каждый хотел как-то выделиться, но неизменным оставалось одно. Здание обязательно украшали многочисленные длинные полотнища с гербом клана, а с каждой стороны висело по огромной панели, где беспрерывно крутились ролики, превозносящие мощь и величие хозяев башни, а также патриотические видео, воспевающие полис и его жителей.
Казалось бы, бесполезная трата энергии и ресурсов на никому ненужную похвальбу, тешившую тщеславие и самомнение кланов, однако, самое смешное, что в появлении этих экранов владельцы небоскрёбов были, в общем-то, не виноваты. Нескончаемая пропаганда была всего лишь заглушкой, подачкой Кремля за то, что хозяевам зданий пришлось принудительно растрясти мошну и установить эти самые мониторы. Ещё из уроков ОБЖ в первой моей школе я знал, что они в первую очередь служат системой оповещения в случае чрезвычайных происшествий. По ним же, в случае необходимости, транслировали обращение Князя к народу в ключевые для всего полиса моменты.
Стоило покинуть зелёные пределы Тимирязевского плато, как слева и справа от дороги всё чаще и чаще стали попадаться небоскрёбы. Резиденции кланов были непохожи друг на друга, каждый хотел как-то выделиться, но неизменным оставалось одно. Здание обязательно украшали многочисленные длинные полотнища с гербом клана, а с каждой стороны висело по огромной панели, где беспрерывно крутились ролики, превозносящие мощь и величие хозяев башни, а также патриотические видео, воспевающие полис и его жителей.
Казалось бы, бесполезная трата энергии и ресурсов на никому ненужную похвальбу, тешившую тщеславие и самомнение кланов, однако, самое смешное, что в появлении этих экранов владельцы небоскрёбов были, в общем-то, не виноваты. Нескончаемая пропаганда была всего лишь заглушкой, подачкой Кремля за то, что хозяевам зданий пришлось принудительно растрясти мошну и установить эти самые мониторы. Ещё из уроков ОБЖ в первой моей школе я знал, что они в первую очередь служат системой оповещения в случае чрезвычайных происшествий. По ним же, в случае необходимости, транслировали обращение Князя к народу в ключевые для всего полиса моменты.
Келтон
| Келтон крепкий материал Я бы, конечно, посмеялся, поскольку уже оценил качество и прочность материала, из которого пошили наши костюмы, но, вспоминая утренние происшествия, ничему удивляться не стал. Тем более что за дело взялся Борислав, который повседневную одежду принципиально не щадил. Со слов Нинки, естественно бывшей в курсе всего на свете, на пошив парадной формы шла некая материя под названием «келтон», разработанная металлистами и используемая даже для формы княжеских гвардейцев. Особенностью этой ткани была невероятная устойчивость к повреждениям. Огонь, вода, кислота — всё это «скатывалось» с келтона, не нанося особого урона. Более того, материал было сложно не только порезать ножом, но и прострелить из пулевика (если не в упор и по касательной). Как при этом школьники, даже не являющиеся полноценными чародеями, умудрились испортить свою парадную форму, я лично не представлял. Но вполне верил, что это не предел наших возможностей. А значит, не зря Баяр лично инструктировал насчёт поведения в Кремле. Он явно что-то знал, вот и боялся за сохранность резиденции Князя! |
Кремль последний оплот полиса
А за окном небоскрёбы стали значительно выше и стояли теперь гораздо плотнее, чем раньше, да и людей на улице, одетых в традиционные клановые одежды, стало заметно больше. Ещё пятнадцать минут — и мы въехали в самый центр полиса, место, считающееся элитным, а учитывая, что мы находились на самом верхнем уровне, так ещё и закрытым для свободного посещения простым гражданам. Резиденции кланов образовывали по границе зоны эдакое кольцо, отсекающее от остального города утопающий в зелени Святогоровский Парк. А в центре среди тенистых аллей и разнообразных павильонов возвышалась громада Кремля, возносясь шпилем высоко над любым другим зданием полиса.
Венчающая его огромная алая звезда, бывшая одним из главных символов нашего города, ярко сияла даже днём, а уж ночью так и вовсе походила на всевидящее око. Поговаривали, что это был сильнейший артефакт, при необходимости замыкающий купол над внутренним городом и превращающий его в неприступную крепость.
Так это или нет, кроме самого Князя и его ближников, а также глав крупнейших Великих Кланов, точно не мог сказать, наверное, никто. Внешние враги ещё никогда за всю историю Новой Москвы не доходили до внутреннего кольца, хотя пару раз прорывались за внешнюю Стену и проникали глубоко в полис, навязывая защитникам тяжёлые городские бои на всех пяти ярусах. Но что Кремль — это последний рубеж обороны, знали все.
Только вот не каждый мог туда попасть. В моей первой школе у каждого было предписание о том, где расположено готовое принять нас убежище, и куда следует направляться при сигнале гражданской тревоги в случае, если ты остался один, или общая эвакуация невозможна. Так вот, там чёрным по белому было написано, что в крайнем случае двигаться следует именно к Кремлю и никуда более.
Венчающая его огромная алая звезда, бывшая одним из главных символов нашего города, ярко сияла даже днём, а уж ночью так и вовсе походила на всевидящее око. Поговаривали, что это был сильнейший артефакт, при необходимости замыкающий купол над внутренним городом и превращающий его в неприступную крепость.
Так это или нет, кроме самого Князя и его ближников, а также глав крупнейших Великих Кланов, точно не мог сказать, наверное, никто. Внешние враги ещё никогда за всю историю Новой Москвы не доходили до внутреннего кольца, хотя пару раз прорывались за внешнюю Стену и проникали глубоко в полис, навязывая защитникам тяжёлые городские бои на всех пяти ярусах. Но что Кремль — это последний рубеж обороны, знали все.
Только вот не каждый мог туда попасть. В моей первой школе у каждого было предписание о том, где расположено готовое принять нас убежище, и куда следует направляться при сигнале гражданской тревоги в случае, если ты остался один, или общая эвакуация невозможна. Так вот, там чёрным по белому было написано, что в крайнем случае двигаться следует именно к Кремлю и никуда более.
| Аристократка Вот где была настоящая роскошь! Ольга Васильевна, ещё пару часов назад казавшаяся крайне вызывающей в своём платье с глубоким вырезом на спине, почти обнажавшем лопатки, теперь выглядела скромняшкой и примером истинного целомудрия. А всё потому, что большинство местных дам, ещё не перешагнувших определённый возрастной порог, щеголяли с «декольте спины», открывающим даже ягодицы. Не совсем, но вполне достаточно, чтобы оценить цвет и форму, а также полное отсутствие трусиков. Да и спереди у некоторых особо фигуристых вырез доходил порой аж до пупка, а как груди держались в оставшихся тряпочках было и вовсе непонятно. Сами же платья порой так облегали фигуры, словно это вторая кожа, скорее, подчёркивая всё, что имеется, нежели что-то скрывая. А вот одеждой, видимо, должны были служить драгоценности, иначе непонятно, зачем каждая леди нацепила на себя такое количество побрякушек. Нет, тут не было мещанской пошлости, когда с ног до головы обвешиваются золотыми цепями и массивными, но безвкусными брюликами. Каждый гарнитур был идеально подобран к платью и образу, но вот размеры некоторых колье позволяли прикрыться ими, словно самой натуральной шалью. Или щитом, ибо пробить плотное плетение, усиленное камнями, ещё надо было постараться. |
Пышный прием
Народ не спешил занимать места. В холле были установлены столы с лёгкими закусками, сновали официанты с подносами, разнося бокалы с игристым вином. Мужчины здоровались, выпивали, хвастались своими спутницами и их нарядами. Те, в свою очередь, шипели друг на друга да перемывали кости знакомым, делясь последними сплетнями. Естественно, всё это я узнал со слов Нинки, заставить замолчать которую не смог бы, наверное, и сам Уроборос. Едва нашему строю была дана команда «вольно», как она немедленно притащила ко мне Ульриха, а вот Алиса, видимо, всё же оставаясь в рамках приличия, тут же ускользнула под крыло своих подруг, так же покинувших своих кавалеров.
Впрочем, мне было пофиг! Я наблюдал за толпой, являвшей собой высший свет полиса, и мне казалось, что она колышется и дышит. Хаотично перемешиваясь сама с собой, грозится поглотить и задавить любого, кто сунется туда без какой-либо подготовки. И если поначалу я ещё пытался выискивать глазами знакомые гербы кланов и известныхличностей, прикидывая, кто передо мной: чародей или обычный, но очень богатый человек, — то сейчас бросил это дело. В зале пестрел калейдоскоп из элиты нашего полиса, и, если честно, чем дольше я здесь находился, тем больше хотелось забиться в какой-нибудь уголок потемнее и отсидеться там до самого окончания вечера.
«И нахрена я не послушался Ольгу Васильевну и не сказался больным…» — с грустью подумал я, слушая бесконечное стрекотание радио по имени Нина.
К счастью, никто не собирался бросать нас на произвол судьбы или оставлять без присмотра на особо долгое время. Пусть народ и разбрёлся по залу, но, получив команду, мы быстренько вновь собрались в исходную формацию, в том числе и я с о чём-то глубоко задумавшейся Алисой по левую руку. Находясь в кильватере Баяра с учёной, постоянно раскланивающихся со знакомыми, мы такой же походной колонной проследовали прямиком в зал. Места, отведённые нам, оказались примерно посередине, недалеко от прохода… и рядом с тремя группами молодёжи нашего возраста, одетой в форму, похожую на нашу, но немного другого фасона и цвета.
Впрочем, мне было пофиг! Я наблюдал за толпой, являвшей собой высший свет полиса, и мне казалось, что она колышется и дышит. Хаотично перемешиваясь сама с собой, грозится поглотить и задавить любого, кто сунется туда без какой-либо подготовки. И если поначалу я ещё пытался выискивать глазами знакомые гербы кланов и известныхличностей, прикидывая, кто передо мной: чародей или обычный, но очень богатый человек, — то сейчас бросил это дело. В зале пестрел калейдоскоп из элиты нашего полиса, и, если честно, чем дольше я здесь находился, тем больше хотелось забиться в какой-нибудь уголок потемнее и отсидеться там до самого окончания вечера.
«И нахрена я не послушался Ольгу Васильевну и не сказался больным…» — с грустью подумал я, слушая бесконечное стрекотание радио по имени Нина.
К счастью, никто не собирался бросать нас на произвол судьбы или оставлять без присмотра на особо долгое время. Пусть народ и разбрёлся по залу, но, получив команду, мы быстренько вновь собрались в исходную формацию, в том числе и я с о чём-то глубоко задумавшейся Алисой по левую руку. Находясь в кильватере Баяра с учёной, постоянно раскланивающихся со знакомыми, мы такой же походной колонной проследовали прямиком в зал. Места, отведённые нам, оказались примерно посередине, недалеко от прохода… и рядом с тремя группами молодёжи нашего возраста, одетой в форму, похожую на нашу, но немного другого фасона и цвета.
| Александр Морозов Седьмой Действительно, откуда вам, деревенщинам, знать имя знаменитейшего режиссёра современности, — голос из-за спины заставил нас резко развернуться. — Ох, простите! Позвольте представиться, Александр Морозов Седьмой. Академия Морозовых. С кем хоть имею честь? О, Зиновий… ты ли это? Прости, не узнал. Думал, крестьяне какие по ошибке забрели. Господа… вы тоже чувствуете это лёгкое амбре навоза? Перед нами стояли четверо парней из тех, кого мы видели в зале, причем один выделялся особо мерзкой улыбкой. Именно он и заговорил с нами, а остальные поддержали тупые шутки мерзким подобострастным хихиканьем. Сопоставить его фамилию с названием академии сумел бы даже полный кретин, да и цифра в имени как бы намекала, но… Это не означало, что над нами можно издеваться безнаказанно. Тем более Шнуровски, явно знакомый с главарём, судя по вытянувшейся моське, точно не был рад встрече. — Завидуешь, что нам не приходится ютиться в курятнике, похожем на ваш? — я даже не придумал ещё что сказать, как вперёд вылез Борислав. — Это правильно! Зависть, она мотивирует. Только вряд ли тебе когда-нибудь светит к нам попасть. Скорее уж, из «Бутырки» кого возьмём. Правда, Белый? — Да без базара… — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Действительно, это как раз ваш уровень, — Морозов скривил породистое лицо, однако продолжил прожигать Зиновия своими льдисто-голубыми глазами со зрачком в виде снежинки. — Дно и бандиты…. Не ожидал, что вы так быстро это поймёте. — Ну, тут-то как раз всё просто. Мы можем позволить себе принимать людей любого социального положения, и каждый из них станет могучим чародеем, — отбрил его Шнуровски. — Вы же, козыряя элитой, в итоге опускаете её до уровня базарных хабалок. Жаль, что Большие игры у нас только в следующем году… Но ничего, возможность утереть тебе нос стоит ожидания. Если, конечно, ты сможешь выпуститься и пройти испытание… хотя да, за тебя, как обычно, это сделает мамочка. — Вечно ищешь оправдания, — главарь морозовцев презрительно сморщился. — Трусливо прячешься, юлишь. Ничего не изменилось. Хотя чего ещё ожидать от училища для крестьян? |
| «Завхоз Фридрих Иосифович Бергман» — Стоять!!! — от рыка Фридриха все присутствующие аж присели, а три дымных куклы Борислава, уже готовые к драке и изображающие наших оппонентов обнажёнными только почему-то в женской версии, с хлопком развеялись дымом, из которого и состояли. — Отставить, я сказал!!! Каменский, назад! Морозов, где ваш наставник?! У меня найдётся для него пара слов. — С удовольствием выслушаю их, Фридрих Иосифович, — появившийся в туалете мужчина не отличался выправкой полковника или брутальностью мистера Грега, однако морозовские тут же притихли и постарались не отсвечивать. — Александр, не потрудишься объяснить, что здесь произошло? Хотя… нет, не стоит. Сейчас не время и не место искать правых и виноватых. Принесите извинения этим господам и пройдём в зал. Разбираться будем позже, без посторонних. Как вам такой план, господин полковник? — Сгодится, Сергей Михайлович. Вы, пятеро. Привели себя в порядок и извинились перед студентами Академии Морозовых, — полковник явно знал с кем говорит и тоже не хотел скандала. — Дома решим, что с вами делать. Каменский! Умойся и отдышись. Мне не нужно, чтобы ты разнёс ползала, и тебя загребла гвардия за покушение на Князя. Я пару секунд побуравил взглядом Морозова, который, пусть и не испугался, но явно принял к сведению слова нашего завхоза, однако решил не нагнетать. |
| Фиолетовая заклинания Так что, отжав волосы рукой, я подхватил поданное слугой полотенце… и чуть не подпрыгнул от резкого окрика Фридриха Иосифовича. — Активация! Я резко обернулся. Завхоз всё так же стоял на месте, вот только руки его были сложены в форму, называемую в учебнике «Концентратор», а от него в мою сторону тянулся тёмно-фиолетовый, искристый след какой-то энергии. Вот только не ко мне, а к оказавшемуся почти вплотную куратору морозовцев. Что бы за чары ни применил полковник, сейчас они крепко-накрепко зафиксировали протянутую ко мне руку мужчины, на что тот, похоже, даже не обратил внимания. — Твои родители! Кто они?! — не похоже, чтобы Сергей Михайлович испытывал какой-либо дискомфорт, а вот его заострившееся лицо сейчас действительно внушало уважение, особенно направленный на меня взгляд, буквально режущий по живому. — Отвечай! — Если ты продолжишь, я оторву тебе руку,— льда в голосе Фридриха хватило бы заморозить океан, и можно было сказать точно, что он не шутит. — Сначала одну, а затем вторую… — Его волосы! Ты же видишь сам! — лично я бы тут же постарался сбежать, обратись полковник таким тоном ко мне, однако наставника морозовцев это не проняло. — Кто-то из них должен быть… Я покосился на завхоза и, когда после секундной задержки поймал его лёгкий кивок, ответил: — Неодарённые сироты. Оба. Уже два с лишним года как погибли при аварии паровика. —На лице Сергея Михайловича промелькнуло недоверие. — Других родичей нет и никогда не было… Это всё, что вы хотели узнать? — Да, — выплюнул наставник морозовцев. — Тогда мы уходим! Если у вас есть претензии — знаете, где меня найти. — Фридрих медленно отпустил чары, продолжая пристально смотреть на провожающего меня взглядом Сергея Михайловича, покуда мы не просочились между расступившимися морозовцами. — Всенепременно, — донёсся до меня из туалета голос этого странного мужика, когда мы уже были в коридоре. |
Глава 11
Торжественный прием
Но даже так, потихоньку, я всё же втянулся в атмосферу праздника. И уже вместе со всеми, на стадном инстинкте, хлопал очередному исполнителю не потому, что так нужно, а потому, что вдруг взяло, да и понравилось. И над юмористическими номерами посмеивался, благо внезапно слышимость улучшилась. И действительно расстроился, когда ведущий объявил о завершении вечера. А последним с благодарственной речью на празднике Урабороса должен был выступить сам Князь.
Приветствуя правителя полиса, зал встал, разразившись бурными аплодисментами. А я вновь пожалел о своей слабости, ведь рассмотреть так ничего и не смог, и мне осталось довольствоваться ахами отцепившейся от меня Алиски по поводу того, какой он красивый и могучий. Терзали меня смутные сомнения, что так оно и есть, но по здравом размышлении я пришёл к выводу, что при таком уровне силы, денег и власти… даже кривоногий горбун, покрытый лишаями, будет выглядеть писаным красавцем для определённого рода девиц.
В конце концов, до нас доходили легенды с Низонских островов о некоем легендарном самурае, то есть «неодарённом воине» Кейтаро, каковой был именно уродом, но любимым женщинами. А также об убившем его шиноби Ханзо из клана местных чародеев Ига. Не знаю уж, откуда это вошло в наши сугубо славянские массы, но в моём нынешнем учебнике истории за восьмой класс написано, что клан «Ига» образовался спустя почти четыреста лет после тех событий и даже поддерживает какие-то связи с нашим полисом.
Зал, повинуясь жесту правителя, успокоился, все расселись по местам. Князь откашлялся и начал речь. Я особо не вслушивался. Каждый год на виденных мною трансляциях было одно и тоже. Спасибо, что пришли… бла-бла-бла… давайте поработаем на благо полиса… бла-бла… забудем обиды, сплотимся под сенью Древа, будем подобны Уроборосу и так далее. Лишь под конец нечто царапнуло сознание, заставив прислушаться.
Приветствуя правителя полиса, зал встал, разразившись бурными аплодисментами. А я вновь пожалел о своей слабости, ведь рассмотреть так ничего и не смог, и мне осталось довольствоваться ахами отцепившейся от меня Алиски по поводу того, какой он красивый и могучий. Терзали меня смутные сомнения, что так оно и есть, но по здравом размышлении я пришёл к выводу, что при таком уровне силы, денег и власти… даже кривоногий горбун, покрытый лишаями, будет выглядеть писаным красавцем для определённого рода девиц.
В конце концов, до нас доходили легенды с Низонских островов о некоем легендарном самурае, то есть «неодарённом воине» Кейтаро, каковой был именно уродом, но любимым женщинами. А также об убившем его шиноби Ханзо из клана местных чародеев Ига. Не знаю уж, откуда это вошло в наши сугубо славянские массы, но в моём нынешнем учебнике истории за восьмой класс написано, что клан «Ига» образовался спустя почти четыреста лет после тех событий и даже поддерживает какие-то связи с нашим полисом.
Зал, повинуясь жесту правителя, успокоился, все расселись по местам. Князь откашлялся и начал речь. Я особо не вслушивался. Каждый год на виденных мною трансляциях было одно и тоже. Спасибо, что пришли… бла-бла-бла… давайте поработаем на благо полиса… бла-бла… забудем обиды, сплотимся под сенью Древа, будем подобны Уроборосу и так далее. Лишь под конец нечто царапнуло сознание, заставив прислушаться.
Дождливый день
Не поднимая головы, я покосился на плывущие по небу низкие серые облака, в которых практически не было просветов. Если вчера, словно по заказу, над полисом светило, пусть и не жаркое, но солнышко (хотя, кто его знает, быть может, на праздник какими-нибудь чарами специально устроили хорошую погоду), то вот сегодня с утра шёл дождь. Да и, похоже, опять накрапывает, но для мистера Грегора ни сырость, ни слякоть под ногами не повод отменять тренировку или переносить её под крышу. В конце концов, чародеи должны уметь работать в любых условиях, да к тому же из всего класса шанс простудиться есть только у меня, всех остальных от подобных проблем защищает текущая внутри тела живица. Впрочем, тут можно не волноваться, поболеть бедному Антону Каменскому всё равно никто не даст, и, случись что, Ольга Васильевна быстро поставит лентяя на ноги… Впрочем, мне можно не опасаться даже захлюпать носом, потому как за моим здоровьем постоянно наблюдает Лариса Вениаминовна, а она, как известно, святая!
Лабиринт испытаний
— Поэтому, — продолжил МакПрохор, махнув рукой в сторону сооружений, — готовиться будем по «особой» программе. Перед вами так называемый «Малый лабиринт», то есть полоса препятствий, снабжённая разнообразными не летальными механическими ловушками, у которой имеется четыре входа и четыре выхода. Сейчас вы по расчёту на первый-второй разделитесь на две группы, и я выдам каждой нарукавные повязки разных цветов. А теперь внимание. Вашей задачей будет не просто пройти из одного выхода в другой, но ещё и принести с собой повязки противоположной команды. Заходить будете по четверо, каждый в свои ворота, одна команда с этой стороны, другая с противоположного конца полигона. При встрече с противником, можете устраивать хоть дуэль, хоть нападать на него из засады. Договариваться и сдаваться без боя запрещено! Есть вопросы?
На какое-то время опять повисла тишина, если так можно сказать из-за шума дождя и тихого скрипа древесных стволов, доносящихся из окружавшего нас леса.
— А скажите, — робко, словно прилежная ученица, подняв руку, начала одна из моих одноклассниц, с которой я никогда не общался, а потому даже фамилию помнил смутно. — А это обязательно?
— Что? Листьева, выражайся яснее.
— Ну… вот эта подготовка, — попыталась объяснить свою мысль девочка. — Ведь на праздник поедут только десять человек из двух классов, так может быть… может быть, они и будут её проходить, а то как-то…
Ну да, мне идея подобных «особых» занятий, учитывая, что я вообще вряд ли рассматривался как возможный кандидат на поездку куда-либо, тоже не нравилась! И главное, что не один я такой, оценившие перспективу одноклассники тоже загомонили, выражая согласие скинуть такое вот удовольствие. И, естественно, громче всех был Борислав, которому явно вообще не сдались подобные развлечения.
— Нет, Листьева, — грозно обведя наш строй хмурым взглядом из-под густых бровей, с которых то и дело срывались капли, ответил мистер Грегор. — Во-первых, это обязательная тренировка, введённая руководством Академии. А когда станете студентами, часто будете посещать этот лабиринт со своими наставниками-чародеями! А во-вторых, кандидатуры ещё не определены, а для особо хитрозадых сообщу: если мы увидим, что кто-то намеренно плохо учится, чтобы не попасть в финальные списки, такие индивиды будут серьёзно наказаны!
На какое-то время опять повисла тишина, если так можно сказать из-за шума дождя и тихого скрипа древесных стволов, доносящихся из окружавшего нас леса.
— А скажите, — робко, словно прилежная ученица, подняв руку, начала одна из моих одноклассниц, с которой я никогда не общался, а потому даже фамилию помнил смутно. — А это обязательно?
— Что? Листьева, выражайся яснее.
— Ну… вот эта подготовка, — попыталась объяснить свою мысль девочка. — Ведь на праздник поедут только десять человек из двух классов, так может быть… может быть, они и будут её проходить, а то как-то…
Ну да, мне идея подобных «особых» занятий, учитывая, что я вообще вряд ли рассматривался как возможный кандидат на поездку куда-либо, тоже не нравилась! И главное, что не один я такой, оценившие перспективу одноклассники тоже загомонили, выражая согласие скинуть такое вот удовольствие. И, естественно, громче всех был Борислав, которому явно вообще не сдались подобные развлечения.
— Нет, Листьева, — грозно обведя наш строй хмурым взглядом из-под густых бровей, с которых то и дело срывались капли, ответил мистер Грегор. — Во-первых, это обязательная тренировка, введённая руководством Академии. А когда станете студентами, часто будете посещать этот лабиринт со своими наставниками-чародеями! А во-вторых, кандидатуры ещё не определены, а для особо хитрозадых сообщу: если мы увидим, что кто-то намеренно плохо учится, чтобы не попасть в финальные списки, такие индивиды будут серьёзно наказаны!
Глава 12
| Нина Ефимова дипломат Блин, Нинка реально странная девчонка! Вот кто из барышень нашего возраста, не смущаясь, способен в простом, не интимном разговоре, рассказать практически незнакомому парню о критических днях. О том, как мальчик девочку, как мальчик девочек и девочка много мальчиков, но при этом сделать так, чтобы это было относительно возбуждающе, не пошло и даже мысли не возникало, что из личного опыта. Более того, парой фраз дать понять, что речь ни о ком из знакомых не идёт, но примеры — реальные люди и того же возраста и статуса. При этом она, в общем-то, не выдала ни одной «страшной тайны», а ту же Алису выставила чуть ли не героиней. Вот только потом, когда алый вихрь уносится прочь по коридору, а к тебе с сочувственным взглядом подходит Ульрих, ты узнаёшь, что Нина Ефимова — наследница маленького, но известного рода чародеев-дипломатов, редко когда становящихся боевиками, и это у них в крови. А на твой вопрос отвечают, что непонятное слово «фригидная»— это медицинский термин, и для обычной женщины оскорбление, но касаемо Уткиных— правда. И об этом все знают, но у них там как-то по-другому все работает, но сие уже тайна… |
Ольга Васильевна и Лев Евгеньевич
— Не так уж плохо уже скрываешься, — Ольга Васильевна вымучено улыбнулась, поворачиваясь ко мне. — Каналы не болят?
— Нет, — судя по всему, оправдываться мне было не нужно. — Я не чувствую живицу, но делал всё так, как учил Мистерион.
— Молодец, —натянуто похвалила меня женщина и, обернувшись к мужчинам, с гордостью произнесла: — Видите! Вот поэтому я не хочу, чтобы вы лезли…
— Прошу прощения, что перебиваю, — встрял Лев Евгеньевич, внимательно осмотрев меня с ног до головы. — Антон, ты много понял из…
— Достаточно, чтобы уловить, что меня играли в тёмную и сделали наживкой для какой-то крупной рыбки. Вот только у меня, с какого бы дна я ни был, всё равно есть кое-какие права. И жертвовать собой ради вашей рыбалки меня совсем не тянет.
«Блин! Меня сейчас просто убьют…» — подумал я, но постарался максимально твёрдо смотреть в глаза старшему из парочки.
Как ни странно, особых чувств к своими «благодетелям» я не питал, хотя вроде как должен был быть им благодарен… Но с первого дня не особо получалось, а уж сейчас… слишком сильно было вскипевшее в душе возмущение из-за куска подслушанного разговора.
— Антон, я… — начала было учёная, но я её перебил:
— А к вам, Ольга Васильевна, у меня претензий нет. Пока что… — совсем уж внаглую заявил я, пусть даже и едва сдерживал дрожь в коленках. — Всё, чего я к сегодняшнему дню достиг, почти полностью ваша заслуга.
«Вот так вот, разделяй и властвуй, как написано в учебнике риторики за шестой класс! — быстро пронеслось в голове. — Блин! Я сейчас сдохну от страха!»
И вроде бы ничего такого «пиджаки» не делали, но моё чувство самосохранения буквально билось в истерике.
— Я хотел бы поговорить с этими господами, — продолжил я. — И очень прошу вас, Ольга Васильевна, как моего опекуна, защитить меня, если что. Вы сильная! Уверен, сможете!
На пару секунд воцарилась тишина.
— Хорошо, Антон, — внимательно посмотрела на меня женщина, а затем перевела взгляд на наших собеседников, и губы её растянулись в улыбке хищницы, что очень не понравилось «пиджакам».
— Думаю, что нам стоит сбавить накал страстей, — миролюбиво произнёс старший. — А то у нашего молодого человека, похоже, сложилось неверное представление как о нас, так и о своей роли во всём этом деле…
— И в чём я не прав? — спросил я Льва Евгеньевича, но первым мне ответил Егор Петрович:
— Прежде всего в своём отношении к этому вопросу, — важно произнёс молодой «пиджак». — Никому не нужно, чтобы ты чем-то жертвовал «ради нас»! Но ради Полиса, Древа и Урабороса, перед которыми к тому же ты в неоплатном долгу, но при этом все мы все готовы…
— А может быть, обойдётесь без тошнотворных лозунгов в моей лаборатории? — перебила его Ольга Васильевна. — И о каком это «долге» вы, Егор Петрович, сейчас изволили упомянуть?
«Нет, эта женщина категорически не может быть просто наблюдателем и не вмешиваться в разговор, — мысленно посетовал я. — Но, может быть, так даже лучше».
— Вам напомнить, откуда мы вытащили этого молодого человека? — довольно резко ответил младший. — Это, как говорят в его среде, «не по понятиям».
— Если бы не халатность и разгильдяйство именно вашего ведомства, — раздражённо отбрила «пиджака» женщина, —он бы не попал ни на дно, ни в эту вашу «среду»! И вообще, следите за языком, уважаемый!
— Нет, — судя по всему, оправдываться мне было не нужно. — Я не чувствую живицу, но делал всё так, как учил Мистерион.
— Молодец, —натянуто похвалила меня женщина и, обернувшись к мужчинам, с гордостью произнесла: — Видите! Вот поэтому я не хочу, чтобы вы лезли…
— Прошу прощения, что перебиваю, — встрял Лев Евгеньевич, внимательно осмотрев меня с ног до головы. — Антон, ты много понял из…
— Достаточно, чтобы уловить, что меня играли в тёмную и сделали наживкой для какой-то крупной рыбки. Вот только у меня, с какого бы дна я ни был, всё равно есть кое-какие права. И жертвовать собой ради вашей рыбалки меня совсем не тянет.
«Блин! Меня сейчас просто убьют…» — подумал я, но постарался максимально твёрдо смотреть в глаза старшему из парочки.
Как ни странно, особых чувств к своими «благодетелям» я не питал, хотя вроде как должен был быть им благодарен… Но с первого дня не особо получалось, а уж сейчас… слишком сильно было вскипевшее в душе возмущение из-за куска подслушанного разговора.
— Антон, я… — начала было учёная, но я её перебил:
— А к вам, Ольга Васильевна, у меня претензий нет. Пока что… — совсем уж внаглую заявил я, пусть даже и едва сдерживал дрожь в коленках. — Всё, чего я к сегодняшнему дню достиг, почти полностью ваша заслуга.
«Вот так вот, разделяй и властвуй, как написано в учебнике риторики за шестой класс! — быстро пронеслось в голове. — Блин! Я сейчас сдохну от страха!»
И вроде бы ничего такого «пиджаки» не делали, но моё чувство самосохранения буквально билось в истерике.
— Я хотел бы поговорить с этими господами, — продолжил я. — И очень прошу вас, Ольга Васильевна, как моего опекуна, защитить меня, если что. Вы сильная! Уверен, сможете!
На пару секунд воцарилась тишина.
— Хорошо, Антон, — внимательно посмотрела на меня женщина, а затем перевела взгляд на наших собеседников, и губы её растянулись в улыбке хищницы, что очень не понравилось «пиджакам».
— Думаю, что нам стоит сбавить накал страстей, — миролюбиво произнёс старший. — А то у нашего молодого человека, похоже, сложилось неверное представление как о нас, так и о своей роли во всём этом деле…
— И в чём я не прав? — спросил я Льва Евгеньевича, но первым мне ответил Егор Петрович:
— Прежде всего в своём отношении к этому вопросу, — важно произнёс молодой «пиджак». — Никому не нужно, чтобы ты чем-то жертвовал «ради нас»! Но ради Полиса, Древа и Урабороса, перед которыми к тому же ты в неоплатном долгу, но при этом все мы все готовы…
— А может быть, обойдётесь без тошнотворных лозунгов в моей лаборатории? — перебила его Ольга Васильевна. — И о каком это «долге» вы, Егор Петрович, сейчас изволили упомянуть?
«Нет, эта женщина категорически не может быть просто наблюдателем и не вмешиваться в разговор, — мысленно посетовал я. — Но, может быть, так даже лучше».
— Вам напомнить, откуда мы вытащили этого молодого человека? — довольно резко ответил младший. — Это, как говорят в его среде, «не по понятиям».
— Если бы не халатность и разгильдяйство именно вашего ведомства, — раздражённо отбрила «пиджака» женщина, —он бы не попал ни на дно, ни в эту вашу «среду»! И вообще, следите за языком, уважаемый!
| Кристальное древо — Антон, — хмыкнул Лев Евгеньевич. — В чём-то ты, конечно, прав, но тут особый случай. Это не просто убийства, которые случаются на экзаменах, а нечто намного, намного худшее, потому как человек не просто умирает, из него извлекают само ядро живицы вместе с душой! Душа превращается в кристальное древо, а ядро — в растущий на нём особый плод. Впрочем, подробности тебе ни к чему, просто знай, что ни о каком посмертии в кроне Древа и новом воплощении в виде свежего листа для этих несчастных и речи нет! — Жесть! Если я правильно понял, —желания становиться подсадной уткой у меня с каждой секундой становилось всё меньше, а ведь его и так было немного, —вы предлагаете мне сделать себя мишенью секты маньяков-психопатов, проращивающих души, как кустики? И только потому, что сами поймать не можете? Зато над моим трупом это сделать будет гораздо проще? Со стороны Ольги Васильевны донёсся одобрительный хмык, но я в этот момент смотрел только на Льва Евгеньевича и оборачиваться не стал. — Не надо утрировать! Не ты, так кто-то другой находился бы здесь в качестве приманки. Я, конечно, принимаю слова уважаемой Кня'жины о том, что мы в своё время не сработали как надо и не обнаружили твой дар, но всё же именно из-за Садовников мы нашли тебя и привезли в эту школу. —От взгляда «пиджака» мне стало не по себе. — Мы, конечно, спокойно могли бы, ничего не меняя, распространить слухи по своим каналам и действительно ловить уродов над твоим бездыханным телом. И нам даже слова бы никто не сказал!.. Со спины, оттуда, где находилась сейчас учёная, повеяло неприкрытой угрозой, и мужчина, слегка смягчившись, перестал давить меня взглядом и поспешил сменить тон на более дружелюбный. Я же в очередной раз сделал для себя заметку, что хорошо живётся только тем, за спиной которых имеется сила. Короче, хорошо быть клановым, и точка! |
Два ядра огненный и водяной
Два ядра, да ещё противоположных стихий… у меня в голове не укладывалось, как такое было возможно. Но «пиджак» ничуть не удивился этой новости, значит, подозревал заранее. А сколько бы мне удалось высидеть при таком раскладе, не зная ни черта об их планах на меня? До следующей интриги этих самых «Шипов»? Действительно, кто им мешает пустить пару слухов и не париться с попытками уговорить меня? Уж лучше встретить опасность грудью, тем более батя часто повторял, кто предупреждён, тот вооружён. К тому же было у меня к «пиджакам» ещё одно дело.
— Я согласен. Побуду поросёнком на верёвочке, пока вы ловите в лесу лютоволка. Но у меня одно условие: после выпуска из школы я хочу поступить в эту же Академию в качестве студента, но при этом не желаю быть кому-то должен! И нет, я не прошу, чтобы вы снимали меня с экзамена! У меня там друзья будут, так что бегать от подобного мне не к лицу! Хотите, чтобы я был приманкой,— сделайте так, чтобы моё обучение было полностью оплачено. И без внезапно образовавшихся у меня по окончании Академии неподъёмных долгов.
— Справедливое требование, — Лев Евгеньевич протянул мне руку. — Думаю, мы сработаемся.
— Возможно, — я ответил на рукопожатие, но сразу не отпустил. — И не забудьте того, что вы обещали Ольге Васильевне.
— Хм… Хитрец! Не волнуйся, не забуду.
Получив-таки моё согласие, «пиджак» ушёл, унося на плече так и не очнувшегося коллегу, пообещав заскочить на днях, чтобы более конкретно обговорить мою задачу. А также отработать взаимодействие с охраной. Последнее мне понравилось больше всего, значит, меня не собирались бросать на произвол судьбы. Даже Ольга Васильевна, которой явно не понравился итог беседы, удовлетворённо кивнула.
— Я согласен. Побуду поросёнком на верёвочке, пока вы ловите в лесу лютоволка. Но у меня одно условие: после выпуска из школы я хочу поступить в эту же Академию в качестве студента, но при этом не желаю быть кому-то должен! И нет, я не прошу, чтобы вы снимали меня с экзамена! У меня там друзья будут, так что бегать от подобного мне не к лицу! Хотите, чтобы я был приманкой,— сделайте так, чтобы моё обучение было полностью оплачено. И без внезапно образовавшихся у меня по окончании Академии неподъёмных долгов.
— Справедливое требование, — Лев Евгеньевич протянул мне руку. — Думаю, мы сработаемся.
— Возможно, — я ответил на рукопожатие, но сразу не отпустил. — И не забудьте того, что вы обещали Ольге Васильевне.
— Хм… Хитрец! Не волнуйся, не забуду.
Получив-таки моё согласие, «пиджак» ушёл, унося на плече так и не очнувшегося коллегу, пообещав заскочить на днях, чтобы более конкретно обговорить мою задачу. А также отработать взаимодействие с охраной. Последнее мне понравилось больше всего, значит, меня не собирались бросать на произвол судьбы. Даже Ольга Васильевна, которой явно не понравился итог беседы, удовлетворённо кивнула.
Глава 13
Новые факты
Минут через пять на столике рядом с гранёным стаканом появились две чайные чашечки, исходящие паром. Добавив к ним ещё и небольшую вазочку с посыпанными сахарной пудрой крендельками, предварительно извлечённую из ближайшего шкафа, Ольга Васильевна уселась напротив меня, заложив ногу на ногу, и серьёзно посмотрела мне в глаза.
— Понимаешь ли, Антон. У любого выпускника нашей Академии, неважно, откуда он и как в неё попал: из клана или прямиком из тюрьмы, — есть шанс подняться на самую вершину. Встать по правую руку от Князя или же попробовать основать свой клан — тут всё зависит от человека и того, какую цель он ставит перед собой. Это, конечно же, сложно, но возможно, особенно для наших студентов. Однако! Ты даже на этом фоне отличаешься. Думаю, ты должен был понять, после того как младшая Уткина буквально обтёрла тебя своими сиськами…
Я аж поперхнулся от подобных выражений от кня'жины и слегка покраснел под лукавым взглядом женщины. Нет, не сказал бы, чтобы это такие уж неприятные воспоминания, просто... Непонятно с чего и почему она так себя вела, как потом ехидно заметила Алина: «Демонстрировала флаг». Точнее, было у меня единственное предположение: это приказ родителей, но вот чем безродный пацан со дна мог привлечь внимание клановых? Опять же, в свете последних событий напрашивался лишь один вывод, но вот мне самому в это как-то не верилось.
— Ну, у меня есть кое-какие догадки… — кажется, я покраснел ещё сильнее и поспешил схватиться за чашку, вследствие чего слегка обжёг горло, закашлялся, а затем, сам не понял зачем, задал вопрос, от которого мне стало совсем уж стыдно: — А это правда, что она фригидная?
Вот только, похоже, что ничего «такого» для учёной в подобном интересе не было. В конце концов, Ольга Васильевна, хотя и выглядела молодо, но, по словам красноволосой Нинки, годилась мне в матери.
— Что? Понравилось? —с хитринкой спросила моя собеседница. — Уже присматриваешься?
— Да нет… — смутившись ещё сильнее, я отвёл взгляд и начал любоваться унылым осенним пейзажем за лабораторным окном. — Просто…
— Эх, Антон, — тяжело вдохнула Ольга Васильевна, — нехорошо, конечно, обсуждать барышень в подобном ключе, но на твой вопрос я отвечу. Нет, Алиса, вполне нормальная девушка. Просто это один из «klironomiá aímatos», проявляющийся у женщин клана Уткиных.
— Чего?
— «Наследие крови» по-гречески. Клановая особенность, передающаяся от родителей к ребёнку наравне с эго и общей стихией. Понимаешь ли, их клан выделился из Селезнёвых ещё в Эпоху Героев и занимал земли в среднем течении реки Волги, за которые вёл непрекращающиеся войны с соседями, — учёная взяла свою чашечку и, аккуратно придерживая блюдце, сделала небольшой глоток. — Думаю, не стоит тебе рассказывать, что происходит с попавшими в плен чародейками, а учитывая родовую красоту женщин Уткиных и ещё кое-какие особенности их крови, их клан пару раз находился буквально на грани уничтожения… В общем, со временем под воздействием живицы у них выработался специальный защитный механизм, сдерживающий эмоциональные и гормональные всплески, а также предотвращающий нежелательную беременность, дабы не усиливать кланы противников. Другими словами, родить ребёнка Алиса сможет только от того мужчины, на которого укажет её семья, да и то только после свадьбы и особого ритуала. А случайные связи на стороне ей просто-напросто не интересны, в то время как многочисленные поклонники просто раздражают.
— Впору посочувствовать, — задумчиво произнёс я.
— Не стоит, — улыбнулась Ольга Васильевна, — тебя просто не поймут.
— А от меня ей…
— А тут такое дело, Антон. Надежда Игоревна, старшая сестра Алисы, конечно, хороший учитель и прекрасный историк, и учёный, любящий своё дело. А также она одна из немногих, кто не просто интересуется происходящим за пределами полиса, но и досконально знает отличительные черты почти всех кланов нашего материка, — женщина, отставив чашку, встала, подошла ко мне и резким, практически незаметным глазу движением руки, выдернула волосок из моей шевелюры.
—Ай!
— А ещё она будущая глава клана, а потому не могу её судить за то, что она уже сейчас пытается его усилить. Однако, как по мне, судит слишком поспешно, не видя всей картины, а действует немного топорно.
С этими словами женщина опустила вырванный у меня волос в стакан с водой, который ранее поставила на стол. Всё-таки тренировки ужа давали определённый эффект, и пусть живицы в моей системе было немного, но она присутствовала, а потому зрение у сейчас было куда лучше, чем ещё пару месяцев назад. Так что я прекрасно видел белую волосинку в её пальцах до того момента, когда та попала в жидкость и… исчезла.
— Понимаешь ли, Антон. У любого выпускника нашей Академии, неважно, откуда он и как в неё попал: из клана или прямиком из тюрьмы, — есть шанс подняться на самую вершину. Встать по правую руку от Князя или же попробовать основать свой клан — тут всё зависит от человека и того, какую цель он ставит перед собой. Это, конечно же, сложно, но возможно, особенно для наших студентов. Однако! Ты даже на этом фоне отличаешься. Думаю, ты должен был понять, после того как младшая Уткина буквально обтёрла тебя своими сиськами…
Я аж поперхнулся от подобных выражений от кня'жины и слегка покраснел под лукавым взглядом женщины. Нет, не сказал бы, чтобы это такие уж неприятные воспоминания, просто... Непонятно с чего и почему она так себя вела, как потом ехидно заметила Алина: «Демонстрировала флаг». Точнее, было у меня единственное предположение: это приказ родителей, но вот чем безродный пацан со дна мог привлечь внимание клановых? Опять же, в свете последних событий напрашивался лишь один вывод, но вот мне самому в это как-то не верилось.
— Ну, у меня есть кое-какие догадки… — кажется, я покраснел ещё сильнее и поспешил схватиться за чашку, вследствие чего слегка обжёг горло, закашлялся, а затем, сам не понял зачем, задал вопрос, от которого мне стало совсем уж стыдно: — А это правда, что она фригидная?
Вот только, похоже, что ничего «такого» для учёной в подобном интересе не было. В конце концов, Ольга Васильевна, хотя и выглядела молодо, но, по словам красноволосой Нинки, годилась мне в матери.
— Что? Понравилось? —с хитринкой спросила моя собеседница. — Уже присматриваешься?
— Да нет… — смутившись ещё сильнее, я отвёл взгляд и начал любоваться унылым осенним пейзажем за лабораторным окном. — Просто…
— Эх, Антон, — тяжело вдохнула Ольга Васильевна, — нехорошо, конечно, обсуждать барышень в подобном ключе, но на твой вопрос я отвечу. Нет, Алиса, вполне нормальная девушка. Просто это один из «klironomiá aímatos», проявляющийся у женщин клана Уткиных.
— Чего?
— «Наследие крови» по-гречески. Клановая особенность, передающаяся от родителей к ребёнку наравне с эго и общей стихией. Понимаешь ли, их клан выделился из Селезнёвых ещё в Эпоху Героев и занимал земли в среднем течении реки Волги, за которые вёл непрекращающиеся войны с соседями, — учёная взяла свою чашечку и, аккуратно придерживая блюдце, сделала небольшой глоток. — Думаю, не стоит тебе рассказывать, что происходит с попавшими в плен чародейками, а учитывая родовую красоту женщин Уткиных и ещё кое-какие особенности их крови, их клан пару раз находился буквально на грани уничтожения… В общем, со временем под воздействием живицы у них выработался специальный защитный механизм, сдерживающий эмоциональные и гормональные всплески, а также предотвращающий нежелательную беременность, дабы не усиливать кланы противников. Другими словами, родить ребёнка Алиса сможет только от того мужчины, на которого укажет её семья, да и то только после свадьбы и особого ритуала. А случайные связи на стороне ей просто-напросто не интересны, в то время как многочисленные поклонники просто раздражают.
— Впору посочувствовать, — задумчиво произнёс я.
— Не стоит, — улыбнулась Ольга Васильевна, — тебя просто не поймут.
— А от меня ей…
— А тут такое дело, Антон. Надежда Игоревна, старшая сестра Алисы, конечно, хороший учитель и прекрасный историк, и учёный, любящий своё дело. А также она одна из немногих, кто не просто интересуется происходящим за пределами полиса, но и досконально знает отличительные черты почти всех кланов нашего материка, — женщина, отставив чашку, встала, подошла ко мне и резким, практически незаметным глазу движением руки, выдернула волосок из моей шевелюры.
—Ай!
— А ещё она будущая глава клана, а потому не могу её судить за то, что она уже сейчас пытается его усилить. Однако, как по мне, судит слишком поспешно, не видя всей картины, а действует немного топорно.
С этими словами женщина опустила вырванный у меня волос в стакан с водой, который ранее поставила на стол. Всё-таки тренировки ужа давали определённый эффект, и пусть живицы в моей системе было немного, но она присутствовала, а потому зрение у сейчас было куда лучше, чем ещё пару месяцев назад. Так что я прекрасно видел белую волосинку в её пальцах до того момента, когда та попала в жидкость и… исчезла.
Город крепость Мурманск
— Чаще всего мы не замечаем того, что у нас на виду. Так же получилось и с тобой. При обилии других «беловолосых» ты слился с общей массой, а ведь твои волосы совсем иного цвета. Точнее, они совсем его не имеют, и в малых количествах, если их намочить, становятся абсолютно прозрачными. —Она,продемонстрировала мне волос: половина, зажатая в пальцах, была прекрасно видна, а вот другая практически прозрачна. — В природе такое встречается у полярных медведей, которых тоже называют «белыми», несмотря на то, что их шерсть именно прозрачная. А у чародеев подобной особенностью «klironomiá aímatos» отличается клан Карбасовых. Это крупнейший и сильнейший клан полиса Мурманск, известный своей стихией «Ледяной воды».
Я молча переваривал услышанное, рассматривая отданный мне волос. Действительно, ведь все эти годы я не замечал очевидного! Да и родители тоже. А кто-то вот так вот с первого раза всё ухватил! И, очевидно, что этот «кто-то» ранее общался с этими самыми Карбасовыми. А значит, у меня действительно может быть родня! Ведь если у меня два ядра, и одно из них водяное… То это ведь прямое доказательство! А значит, я больше не буду один!
Видимо, что-то отразилось на моём лице, потому как вылившая стакан в лабораторную раковину Ольга Васильевна, поспешила меня обломать:
— Я бы не сильно обольщалась на твоём месте, да и надежд особых не питала, чтобы потом не разочаровываться, — учёная вновь устроилась напротив меня. — Связей с Мурманском у нас очень мало, да и отношения далеко не дружеские. Ведётся, конечно, торговля: оттуда везут замороженную рыбу и морепродукты, а мы им поставляем особое дерево, те же кристаллы Шнуровски, различную аппаратуру и так далее… но в остальном мы конкуренты, и их Князь, как и его советники, считают что Москва, имеющая интересы в том регионе, препятствует развитию их полиса. Так что происходящие иногда случайные встречи чародейских пятёрок из наших полисов редко когда заканчиваются мирно, а порой мурманцы являются и на нашу территорию, устраивая облавы на учебные группы и вырезая лояльные Москве поселения в Зелёной Зоне.
— Всё так плохо? — удивился я. — Мы что, действительно…
— Я надеюсь, узнав, что у тебя есть родственники, ты не надумал заделаться патриотом чужого полиса? — нахмурилась женщина.
— Вовсе нет, но...— я помотал головой. — Мы что? Действительно мешаем им жить?
— Скорее, не даём усиливаться. В конце концов, зачем нам очередной «вероятный противник» ещё и на севере? Покуда Мурманск — маленький полис, даже полутора миллионов не набирается, его можно сознательно игнорировать, и имеется какая-никакая уверенность в том, что в случае очередной войны с той же Казанью, Киевом или Минском, они предпочтут отсидеться, опасаясь возмездия и полного уничтожения. В конце концов, ту же рыбу ближе возить из Архангельска, а с ним у нас отношения очень даже хорошие. Такие вот дела...
— Понятно… — протянул я, осознавая, что всё очень даже плохо.
Я молча переваривал услышанное, рассматривая отданный мне волос. Действительно, ведь все эти годы я не замечал очевидного! Да и родители тоже. А кто-то вот так вот с первого раза всё ухватил! И, очевидно, что этот «кто-то» ранее общался с этими самыми Карбасовыми. А значит, у меня действительно может быть родня! Ведь если у меня два ядра, и одно из них водяное… То это ведь прямое доказательство! А значит, я больше не буду один!
Видимо, что-то отразилось на моём лице, потому как вылившая стакан в лабораторную раковину Ольга Васильевна, поспешила меня обломать:
— Я бы не сильно обольщалась на твоём месте, да и надежд особых не питала, чтобы потом не разочаровываться, — учёная вновь устроилась напротив меня. — Связей с Мурманском у нас очень мало, да и отношения далеко не дружеские. Ведётся, конечно, торговля: оттуда везут замороженную рыбу и морепродукты, а мы им поставляем особое дерево, те же кристаллы Шнуровски, различную аппаратуру и так далее… но в остальном мы конкуренты, и их Князь, как и его советники, считают что Москва, имеющая интересы в том регионе, препятствует развитию их полиса. Так что происходящие иногда случайные встречи чародейских пятёрок из наших полисов редко когда заканчиваются мирно, а порой мурманцы являются и на нашу территорию, устраивая облавы на учебные группы и вырезая лояльные Москве поселения в Зелёной Зоне.
— Всё так плохо? — удивился я. — Мы что, действительно…
— Я надеюсь, узнав, что у тебя есть родственники, ты не надумал заделаться патриотом чужого полиса? — нахмурилась женщина.
— Вовсе нет, но...— я помотал головой. — Мы что? Действительно мешаем им жить?
— Скорее, не даём усиливаться. В конце концов, зачем нам очередной «вероятный противник» ещё и на севере? Покуда Мурманск — маленький полис, даже полутора миллионов не набирается, его можно сознательно игнорировать, и имеется какая-никакая уверенность в том, что в случае очередной войны с той же Казанью, Киевом или Минском, они предпочтут отсидеться, опасаясь возмездия и полного уничтожения. В конце концов, ту же рыбу ближе возить из Архангельска, а с ним у нас отношения очень даже хорошие. Такие вот дела...
— Понятно… — протянул я, осознавая, что всё очень даже плохо.
Клан карбасовых
А что по поводу этих, Карбасовых?
— А ничего! Особенно в том, что касается тебя, — хмыкнула женщина. — Как минимум покуда они о твоём существовании не знают, потому как в противном случае постарались бы уничтожить.
— Как так? — ахнул я. — За что?
Сказать, что Ольга Васильевна меня шокировала — значит ничего не сказать!
— А вот так, — жёстко ответила учёная. — Для них ты в первую очередь москвич, а когда станешь чародеем — перейдёшь в категорию врагов. А то, что ты носитель их «Наследия крови», делает тебя «отрезанным ломтём», от которого следует как можно скорее избавиться. И не подумай, что я тебя запугиваю, если не веришь, сходи в библиотеку и попроси материалы по Мурманску. Клан носителей «Ледяной воды» известен своей чопорностью и трепетным отношением к чистоте крови, а также тем, как безжалостно расправляется с собственными полукровками, а ты ведь даже не квартерон! Ведь у тебя мама и папа были обычными людьми?
Я молча кивнул.
— И как же тогда так получилось? — я замялся. — Что я такой…
— Ну, официально Карбасовы появлялись здесь всего однажды: двадцать лет назад, после пограничного конфликта, Ульяна Карбасова была передана кланом в качестве откупа Фёдору Заболоцкому за жизнь нескольких членов главной семьи. Именно с его братцем ты имел честь повстречаться вчера. Он сейчас заведующий учебной частью в Академии Морозовых, — Ольга Васильевна перекинула через плечо свою роскошную косу и в задумчивости поигралась кисточкой.
Эва оно как! Но по времени получается, что эта самая Ульяна просто никак не может быть моей родственницей. Отцу было двадцать четыре, когда я появился. Маме двадцать два. Плюс мои пятнадцать. Зато понятно чего этот Сергей Михайлович на меня кинулся. Подумал, что невестка ребёнка на стороне нагуляла и в тайне родила. Или спрятала! Ну, вроде как передала «верным слугам», и они меня вырастили как настоящие родители! Вон в сериалах постоянно детей да память теряют, чтобы потом найти по родимому пятну на правой ягодице.
Вот только ерунда это всё! Слишком уж я на мамку с папкой похож, только глаза иволосы отличаются цветом, да и не носились бы со мной так по разнообразным врачам, если бы подобное оказалось правдой.
— И он решил, что я её сын? — поделился я предположением. — Телевизора пересмотрел? Не ожидал от клановых такого…
— Не думаю, хотя генетическую экспертизу, будь твои родители живы, можно было бы провести. Всё-таки в родильных клиниках всякое случается. Бывает, и детей путают. Но всё же бывшая Карбасова— в каком-то смысле пленница, и вряд ли её бы кто выпустил из кланового небоскрёба. Вариантов, что мог подумать Заболоцкий, огромное множество, и гадать —дело бессмысленное, — ответила мне женщина, а затем вновь задумалась и произнесла: — А вообще, это, конечно, не афишировали, но с тем выкупом дурная история вышла. Ульяна, конечно, красавица, да и Фёдор в своей супруге души не чает, вот только в остальном Карбасовы Заболотских обвели вокруг пальца. Впрочем, подобное часто случается, когда кто-то начинает считать себя хитрее всех.
— И что там произошло? — поторопил я вновь впавшую в задумчивость учёную, всё же мне было интересно.
— Вкратце история тянет на слезливый любовный роман. Фёдор и Ульяна познакомились, когда Заболотский в составе торговой миссии был на переговорах в Мурманске. Влюбился, ну а так как особых перспектив у него не было(кто бы ему принцессу из чужого клана отдал), то по завершении миссии он попытался девушку выкрасть. Неудачно, хотя от погони смог уйти, чтобы затем вернуться с соклановцами и устроить ловушку, в которую попались представители главной ветви. Ну а дальше ты уже знаешь. Только вот усилить свой клан «наследием» Карбасовых, хотя бы частично, у Фёдора не получилось. То, что девушке на сердце поставили внутреннюю неснимаемую печать, блокирующую в ней клановый «klironomiá aímatos», выяснилось только после рождения первенца. А так как Заболотские довольно слабы и как чародеи, и как воины, это стало сильным ударом по их честолюбию. Особенно для Сергея, потому как при всех достоинствах гордость — его слабое место, а туттакой щелчок по носу. Демонстративно брошенная кость от сильныхслабому. Так что Заболотские с Карбасовыми, можно сказать, на ножах. Фактически кровники.
— Да уж… Те ещё «страсти», — хмыкнул я, наматывая на ус информацию, которая мне очень, надо сказать, не нравилась. — Это что же получается, он теперь меня грохнуть хочет?
— Вряд ли. Скорее всего, он сразу же понял, что первое предположение было ошибочным, — покачала головой Ольга Васильевна. —Мне не хочется огорчать тебя, Антон, но твоя связь с Карбасовыми весьма хрупкая и дальняя. Да и не похож ты на них совершенно, ну разве что волосы, а чтобы не быть голословной, попозже покажу тебе результаты анализов твоего генома. Там всего-то пятнадцать процентов совпадений. Так что, скорее всего, ты потомок выродов.
— Вот спасибо! — я аж опять закашлялся, потому как имел неосторожность в этот момент пригубить остывший чай. — Меня только выродком ещё не называли!
А что по поводу этих, Карбасовых?
— А ничего! Особенно в том, что касается тебя, — хмыкнула женщина. — Как минимум покуда они о твоём существовании не знают, потому как в противном случае постарались бы уничтожить.
— Как так? — ахнул я. — За что?
Сказать, что Ольга Васильевна меня шокировала — значит ничего не сказать!
— А вот так, — жёстко ответила учёная. — Для них ты в первую очередь москвич, а когда станешь чародеем — перейдёшь в категорию врагов. А то, что ты носитель их «Наследия крови», делает тебя «отрезанным ломтём», от которого следует как можно скорее избавиться. И не подумай, что я тебя запугиваю, если не веришь, сходи в библиотеку и попроси материалы по Мурманску. Клан носителей «Ледяной воды» известен своей чопорностью и трепетным отношением к чистоте крови, а также тем, как безжалостно расправляется с собственными полукровками, а ты ведь даже не квартерон! Ведь у тебя мама и папа были обычными людьми?
Я молча кивнул.
— И как же тогда так получилось? — я замялся. — Что я такой…
— Ну, официально Карбасовы появлялись здесь всего однажды: двадцать лет назад, после пограничного конфликта, Ульяна Карбасова была передана кланом в качестве откупа Фёдору Заболоцкому за жизнь нескольких членов главной семьи. Именно с его братцем ты имел честь повстречаться вчера. Он сейчас заведующий учебной частью в Академии Морозовых, — Ольга Васильевна перекинула через плечо свою роскошную косу и в задумчивости поигралась кисточкой.
Эва оно как! Но по времени получается, что эта самая Ульяна просто никак не может быть моей родственницей. Отцу было двадцать четыре, когда я появился. Маме двадцать два. Плюс мои пятнадцать. Зато понятно чего этот Сергей Михайлович на меня кинулся. Подумал, что невестка ребёнка на стороне нагуляла и в тайне родила. Или спрятала! Ну, вроде как передала «верным слугам», и они меня вырастили как настоящие родители! Вон в сериалах постоянно детей да память теряют, чтобы потом найти по родимому пятну на правой ягодице.
Вот только ерунда это всё! Слишком уж я на мамку с папкой похож, только глаза иволосы отличаются цветом, да и не носились бы со мной так по разнообразным врачам, если бы подобное оказалось правдой.
— И он решил, что я её сын? — поделился я предположением. — Телевизора пересмотрел? Не ожидал от клановых такого…
— Не думаю, хотя генетическую экспертизу, будь твои родители живы, можно было бы провести. Всё-таки в родильных клиниках всякое случается. Бывает, и детей путают. Но всё же бывшая Карбасова— в каком-то смысле пленница, и вряд ли её бы кто выпустил из кланового небоскрёба. Вариантов, что мог подумать Заболоцкий, огромное множество, и гадать —дело бессмысленное, — ответила мне женщина, а затем вновь задумалась и произнесла: — А вообще, это, конечно, не афишировали, но с тем выкупом дурная история вышла. Ульяна, конечно, красавица, да и Фёдор в своей супруге души не чает, вот только в остальном Карбасовы Заболотских обвели вокруг пальца. Впрочем, подобное часто случается, когда кто-то начинает считать себя хитрее всех.
— И что там произошло? — поторопил я вновь впавшую в задумчивость учёную, всё же мне было интересно.
— Вкратце история тянет на слезливый любовный роман. Фёдор и Ульяна познакомились, когда Заболотский в составе торговой миссии был на переговорах в Мурманске. Влюбился, ну а так как особых перспектив у него не было(кто бы ему принцессу из чужого клана отдал), то по завершении миссии он попытался девушку выкрасть. Неудачно, хотя от погони смог уйти, чтобы затем вернуться с соклановцами и устроить ловушку, в которую попались представители главной ветви. Ну а дальше ты уже знаешь. Только вот усилить свой клан «наследием» Карбасовых, хотя бы частично, у Фёдора не получилось. То, что девушке на сердце поставили внутреннюю неснимаемую печать, блокирующую в ней клановый «klironomiá aímatos», выяснилось только после рождения первенца. А так как Заболотские довольно слабы и как чародеи, и как воины, это стало сильным ударом по их честолюбию. Особенно для Сергея, потому как при всех достоинствах гордость — его слабое место, а туттакой щелчок по носу. Демонстративно брошенная кость от сильныхслабому. Так что Заболотские с Карбасовыми, можно сказать, на ножах. Фактически кровники.
— Да уж… Те ещё «страсти», — хмыкнул я, наматывая на ус информацию, которая мне очень, надо сказать, не нравилась. — Это что же получается, он теперь меня грохнуть хочет?
— Вряд ли. Скорее всего, он сразу же понял, что первое предположение было ошибочным, — покачала головой Ольга Васильевна. —Мне не хочется огорчать тебя, Антон, но твоя связь с Карбасовыми весьма хрупкая и дальняя. Да и не похож ты на них совершенно, ну разве что волосы, а чтобы не быть голословной, попозже покажу тебе результаты анализов твоего генома. Там всего-то пятнадцать процентов совпадений. Так что, скорее всего, ты потомок выродов.
— Вот спасибо! — я аж опять закашлялся, потому как имел неосторожность в этот момент пригубить остывший чай. — Меня только выродком ещё не называли!
— А ничего! Особенно в том, что касается тебя, — хмыкнула женщина. — Как минимум покуда они о твоём существовании не знают, потому как в противном случае постарались бы уничтожить.
— Как так? — ахнул я. — За что?
Сказать, что Ольга Васильевна меня шокировала — значит ничего не сказать!
— А вот так, — жёстко ответила учёная. — Для них ты в первую очередь москвич, а когда станешь чародеем — перейдёшь в категорию врагов. А то, что ты носитель их «Наследия крови», делает тебя «отрезанным ломтём», от которого следует как можно скорее избавиться. И не подумай, что я тебя запугиваю, если не веришь, сходи в библиотеку и попроси материалы по Мурманску. Клан носителей «Ледяной воды» известен своей чопорностью и трепетным отношением к чистоте крови, а также тем, как безжалостно расправляется с собственными полукровками, а ты ведь даже не квартерон! Ведь у тебя мама и папа были обычными людьми?
Я молча кивнул.
— И как же тогда так получилось? — я замялся. — Что я такой…
— Ну, официально Карбасовы появлялись здесь всего однажды: двадцать лет назад, после пограничного конфликта, Ульяна Карбасова была передана кланом в качестве откупа Фёдору Заболоцкому за жизнь нескольких членов главной семьи. Именно с его братцем ты имел честь повстречаться вчера. Он сейчас заведующий учебной частью в Академии Морозовых, — Ольга Васильевна перекинула через плечо свою роскошную косу и в задумчивости поигралась кисточкой.
Эва оно как! Но по времени получается, что эта самая Ульяна просто никак не может быть моей родственницей. Отцу было двадцать четыре, когда я появился. Маме двадцать два. Плюс мои пятнадцать. Зато понятно чего этот Сергей Михайлович на меня кинулся. Подумал, что невестка ребёнка на стороне нагуляла и в тайне родила. Или спрятала! Ну, вроде как передала «верным слугам», и они меня вырастили как настоящие родители! Вон в сериалах постоянно детей да память теряют, чтобы потом найти по родимому пятну на правой ягодице.
Вот только ерунда это всё! Слишком уж я на мамку с папкой похож, только глаза иволосы отличаются цветом, да и не носились бы со мной так по разнообразным врачам, если бы подобное оказалось правдой.
— И он решил, что я её сын? — поделился я предположением. — Телевизора пересмотрел? Не ожидал от клановых такого…
— Не думаю, хотя генетическую экспертизу, будь твои родители живы, можно было бы провести. Всё-таки в родильных клиниках всякое случается. Бывает, и детей путают. Но всё же бывшая Карбасова— в каком-то смысле пленница, и вряд ли её бы кто выпустил из кланового небоскрёба. Вариантов, что мог подумать Заболоцкий, огромное множество, и гадать —дело бессмысленное, — ответила мне женщина, а затем вновь задумалась и произнесла: — А вообще, это, конечно, не афишировали, но с тем выкупом дурная история вышла. Ульяна, конечно, красавица, да и Фёдор в своей супруге души не чает, вот только в остальном Карбасовы Заболотских обвели вокруг пальца. Впрочем, подобное часто случается, когда кто-то начинает считать себя хитрее всех.
— И что там произошло? — поторопил я вновь впавшую в задумчивость учёную, всё же мне было интересно.
— Вкратце история тянет на слезливый любовный роман. Фёдор и Ульяна познакомились, когда Заболотский в составе торговой миссии был на переговорах в Мурманске. Влюбился, ну а так как особых перспектив у него не было(кто бы ему принцессу из чужого клана отдал), то по завершении миссии он попытался девушку выкрасть. Неудачно, хотя от погони смог уйти, чтобы затем вернуться с соклановцами и устроить ловушку, в которую попались представители главной ветви. Ну а дальше ты уже знаешь. Только вот усилить свой клан «наследием» Карбасовых, хотя бы частично, у Фёдора не получилось. То, что девушке на сердце поставили внутреннюю неснимаемую печать, блокирующую в ней клановый «klironomiá aímatos», выяснилось только после рождения первенца. А так как Заболотские довольно слабы и как чародеи, и как воины, это стало сильным ударом по их честолюбию. Особенно для Сергея, потому как при всех достоинствах гордость — его слабое место, а туттакой щелчок по носу. Демонстративно брошенная кость от сильныхслабому. Так что Заболотские с Карбасовыми, можно сказать, на ножах. Фактически кровники.
— Да уж… Те ещё «страсти», — хмыкнул я, наматывая на ус информацию, которая мне очень, надо сказать, не нравилась. — Это что же получается, он теперь меня грохнуть хочет?
— Вряд ли. Скорее всего, он сразу же понял, что первое предположение было ошибочным, — покачала головой Ольга Васильевна. —Мне не хочется огорчать тебя, Антон, но твоя связь с Карбасовыми весьма хрупкая и дальняя. Да и не похож ты на них совершенно, ну разве что волосы, а чтобы не быть голословной, попозже покажу тебе результаты анализов твоего генома. Там всего-то пятнадцать процентов совпадений. Так что, скорее всего, ты потомок выродов.
— Вот спасибо! — я аж опять закашлялся, потому как имел неосторожность в этот момент пригубить остывший чай. — Меня только выродком ещё не называли!
А что по поводу этих, Карбасовых?
— А ничего! Особенно в том, что касается тебя, — хмыкнула женщина. — Как минимум покуда они о твоём существовании не знают, потому как в противном случае постарались бы уничтожить.
— Как так? — ахнул я. — За что?
Сказать, что Ольга Васильевна меня шокировала — значит ничего не сказать!
— А вот так, — жёстко ответила учёная. — Для них ты в первую очередь москвич, а когда станешь чародеем — перейдёшь в категорию врагов. А то, что ты носитель их «Наследия крови», делает тебя «отрезанным ломтём», от которого следует как можно скорее избавиться. И не подумай, что я тебя запугиваю, если не веришь, сходи в библиотеку и попроси материалы по Мурманску. Клан носителей «Ледяной воды» известен своей чопорностью и трепетным отношением к чистоте крови, а также тем, как безжалостно расправляется с собственными полукровками, а ты ведь даже не квартерон! Ведь у тебя мама и папа были обычными людьми?
Я молча кивнул.
— И как же тогда так получилось? — я замялся. — Что я такой…
— Ну, официально Карбасовы появлялись здесь всего однажды: двадцать лет назад, после пограничного конфликта, Ульяна Карбасова была передана кланом в качестве откупа Фёдору Заболоцкому за жизнь нескольких членов главной семьи. Именно с его братцем ты имел честь повстречаться вчера. Он сейчас заведующий учебной частью в Академии Морозовых, — Ольга Васильевна перекинула через плечо свою роскошную косу и в задумчивости поигралась кисточкой.
Эва оно как! Но по времени получается, что эта самая Ульяна просто никак не может быть моей родственницей. Отцу было двадцать четыре, когда я появился. Маме двадцать два. Плюс мои пятнадцать. Зато понятно чего этот Сергей Михайлович на меня кинулся. Подумал, что невестка ребёнка на стороне нагуляла и в тайне родила. Или спрятала! Ну, вроде как передала «верным слугам», и они меня вырастили как настоящие родители! Вон в сериалах постоянно детей да память теряют, чтобы потом найти по родимому пятну на правой ягодице.
Вот только ерунда это всё! Слишком уж я на мамку с папкой похож, только глаза иволосы отличаются цветом, да и не носились бы со мной так по разнообразным врачам, если бы подобное оказалось правдой.
— И он решил, что я её сын? — поделился я предположением. — Телевизора пересмотрел? Не ожидал от клановых такого…
— Не думаю, хотя генетическую экспертизу, будь твои родители живы, можно было бы провести. Всё-таки в родильных клиниках всякое случается. Бывает, и детей путают. Но всё же бывшая Карбасова— в каком-то смысле пленница, и вряд ли её бы кто выпустил из кланового небоскрёба. Вариантов, что мог подумать Заболоцкий, огромное множество, и гадать —дело бессмысленное, — ответила мне женщина, а затем вновь задумалась и произнесла: — А вообще, это, конечно, не афишировали, но с тем выкупом дурная история вышла. Ульяна, конечно, красавица, да и Фёдор в своей супруге души не чает, вот только в остальном Карбасовы Заболотских обвели вокруг пальца. Впрочем, подобное часто случается, когда кто-то начинает считать себя хитрее всех.
— И что там произошло? — поторопил я вновь впавшую в задумчивость учёную, всё же мне было интересно.
— Вкратце история тянет на слезливый любовный роман. Фёдор и Ульяна познакомились, когда Заболотский в составе торговой миссии был на переговорах в Мурманске. Влюбился, ну а так как особых перспектив у него не было(кто бы ему принцессу из чужого клана отдал), то по завершении миссии он попытался девушку выкрасть. Неудачно, хотя от погони смог уйти, чтобы затем вернуться с соклановцами и устроить ловушку, в которую попались представители главной ветви. Ну а дальше ты уже знаешь. Только вот усилить свой клан «наследием» Карбасовых, хотя бы частично, у Фёдора не получилось. То, что девушке на сердце поставили внутреннюю неснимаемую печать, блокирующую в ней клановый «klironomiá aímatos», выяснилось только после рождения первенца. А так как Заболотские довольно слабы и как чародеи, и как воины, это стало сильным ударом по их честолюбию. Особенно для Сергея, потому как при всех достоинствах гордость — его слабое место, а туттакой щелчок по носу. Демонстративно брошенная кость от сильныхслабому. Так что Заболотские с Карбасовыми, можно сказать, на ножах. Фактически кровники.
— Да уж… Те ещё «страсти», — хмыкнул я, наматывая на ус информацию, которая мне очень, надо сказать, не нравилась. — Это что же получается, он теперь меня грохнуть хочет?
— Вряд ли. Скорее всего, он сразу же понял, что первое предположение было ошибочным, — покачала головой Ольга Васильевна. —Мне не хочется огорчать тебя, Антон, но твоя связь с Карбасовыми весьма хрупкая и дальняя. Да и не похож ты на них совершенно, ну разве что волосы, а чтобы не быть голословной, попозже покажу тебе результаты анализов твоего генома. Там всего-то пятнадцать процентов совпадений. Так что, скорее всего, ты потомок выродов.
— Вот спасибо! — я аж опять закашлялся, потому как имел неосторожность в этот момент пригубить остывший чай. — Меня только выродком ещё не называли!
Мертвый клан Бажовы
— Это важно для науки! Ты, видимо, до сих пор не понял, обладателем какого сокровища являешься! Парное ядро стихий-антагонистов. Любое взаимодействие между которыми считалось в принципе невозможным! — сердито уставилась на меня учёная. — Тут требуется скрупулезное исследование, и, думаю, Князь не откажется даже немного надавить на мурманских! Только для этого нужны факты. Жаль всё же, что со вторыми твоими родичами так сделать не получится…
— Почему это? — я сделал стойку не хуже чем охотничья собака. — Вы не знаете, кто это или…
— В том то и дело что «или», — учёная погрустнела. — К сожалению, клан с таким типом огненного ядра не так давно полностью уничтожен. Бажовы были небольшим, но очень сильным и весьма амбициозным кланом, проживавшим ранее в северо-западной части Зелёной Зоны Москвы. Упор они делали на слаженную боевую дружину и были скорее витязями, нежели чародеями. Они до последнего цеплялись за родовое поселение и буквально выжигали врагов и духов своим зелёным пламенем.
Женщина встала и подошла к одному из шкафов.
— Им бы присоединиться к Москве ещё во времена Святогора, когда сила решала куда больше политики, но они были очень гордыми людьми и держались особняком до последнего. В итоге, когда «Зеленоглазые Бестии» влились-таки в наш полис, все тёплые места оказались уже давным-давно заняты, а лебезить и идти на компромиссы они просто-напросто не умели. Так что начали действовать по привычке, нахрапом, невзирая на авторитеты и сложившиеся коалиции... Хотели выбить себе вотчину под строительство небоскрёба, но… в итоге повторили судьбу Тимирязевых. Их предали союзники, а потом вырезали буквально в один день — уж извини, но из предосторожности я не стану называть тех, кто это сделал, а то ещё натворишь глупостей. Случилось это около тридцати лет назад, кажется, во время правления моего отца, надо уточнить. И с тех пор ни об одном выжившем не было слышно.
— Почему это? — я сделал стойку не хуже чем охотничья собака. — Вы не знаете, кто это или…
— В том то и дело что «или», — учёная погрустнела. — К сожалению, клан с таким типом огненного ядра не так давно полностью уничтожен. Бажовы были небольшим, но очень сильным и весьма амбициозным кланом, проживавшим ранее в северо-западной части Зелёной Зоны Москвы. Упор они делали на слаженную боевую дружину и были скорее витязями, нежели чародеями. Они до последнего цеплялись за родовое поселение и буквально выжигали врагов и духов своим зелёным пламенем.
Женщина встала и подошла к одному из шкафов.
— Им бы присоединиться к Москве ещё во времена Святогора, когда сила решала куда больше политики, но они были очень гордыми людьми и держались особняком до последнего. В итоге, когда «Зеленоглазые Бестии» влились-таки в наш полис, все тёплые места оказались уже давным-давно заняты, а лебезить и идти на компромиссы они просто-напросто не умели. Так что начали действовать по привычке, нахрапом, невзирая на авторитеты и сложившиеся коалиции... Хотели выбить себе вотчину под строительство небоскрёба, но… в итоге повторили судьбу Тимирязевых. Их предали союзники, а потом вырезали буквально в один день — уж извини, но из предосторожности я не стану называть тех, кто это сделал, а то ещё натворишь глупостей. Случилось это около тридцати лет назад, кажется, во время правления моего отца, надо уточнить. И с тех пор ни об одном выжившем не было слышно.
| Нежиденная встреча — Вы кто такие, демоны? — рыкнул я, кое-как водружая себя на ноги и, исподлобья осмотрев придурков, зло сплюнул кровавую слюну. Всё-таки прилетело мне знатно, вовсе странно, что я ещё не отрубился. Однако видя, как от одного моего вида забегали глаза у школяров, пусть даже они были с группой поддержки из студентов, мне захотелось хлопнуть себя рукой по лбу и тупо заржать. И не сделал я этого исключительно по причине того, что, скорее всего, вновь оказался бы на земле. А вот старшие — уверенные сволочи. Первый курс! Где-то на год меня старше, не больше. Ни капли страха во взгляде, хоть, похоже, обабесклановые. Однако относиться к ним стоило со всей серьёзностью. Студенты, даже недавно закончившие школу, это вам не школота. Это уже вполне себе толстые личинки чародеев, вполне возможно, на выпускном экзамене уже попробовавшие первую кровь. Им, в отличие от нас, разрешено ношение почти любого холодного оружия и даже доступ к простеньким бумажным печатям с заклинаниями. Знакомых студентов, кроме Таши, у меня нет, и я не видел, чтобы она что-то при себе таскала, а вот, например, та же Нина, хотя и моя одноклассница, классно метает иглы и спицы. Это запрещено, но она как-то протащила их в школу и совсем недавно хвасталась своими умениями. То, что про подобное нужно помалкивать, она, конечно, знала, но этот неудержимый электровеник вообще от друзей секреты если и хранит, то только клановые, и то потому, что их ей не доверяют. Так вот, так же по её словам, красноволосая очень неплохо орудует ножом скрытого ношения и ближневосточным «выскакивающим клинком» наруч, который пока что хранится у неё дома. Естественно, временно, ведь после зачисления в академию всё это будет частью её повседневной экипировки. Может быть, девушкаи приувеличиваетколичество колюще-режущего барахла, которое намерена таскать с собой, но, по её словам, всё это уже готово и только ждёт часа «Х». А папа уже научил её искусно прятать оружие по кармашкам повседневной формы (которую ей тоже успели прикупить), так что ничего не видно, не звенит даже при резких прыжках и не мешает при перекатах. А у этих гавриков вон и на поясах по подсумку, и на бёдрах чехлы, примотанные ремнями, и, скорее всего, ещё что-нибудь интересное под пиджаками заныкано. Хорошо хоть мечи с собой не притащили! Но никто не поручится, что в рукавах нет иглострелов, заряженных отравленными дротиками. К тому же у них ведь уже имеются наставники, которые учат чарам, в том числе и атакующим, так что, вполне возможно, в следующую секунду я банально отхвачу огненным шаром прямо в морду, и прости прощай, поминай как звали этот кусок прожаренного мяса. |
| Громов маг молний Ещё пара метров и… Вспышка! Четыре тела кубарем раскатились в разные стороны, отброшенные внезапно появившейся передо мной фигурой. — Пятеро на одного? Даже на половину… — незнакомец со смутно знакомым голосом встал в стойку и его руки подёрнулись микромолниями, в свете которых я разглядел морду электроника-Громова, которого как-то мутузил. — Пожалуй, я немного уравняю шансы. Да… кажется, у Сиси-Алиси поклонники только и занимались тем, что пускали слюни на её стройную фигурку и красивую мордашку, даже не зная что их комплименты не работают, цветы от них ей не интересны, а от воплей под гитару о любви под её окном в общежитии им ничего не обломится. Зато даже сквозь утопающий в мути мир мне прекрасно была видна разница между тем, кто действительно намеревается стать чародеем, да ещё и имел клановое воспитание, и случайно попавшими сюда людьми, которым все эти тренировки до одного места, а в голове центральную позицию занимают красавицы-чародейки. Наши коллеги-школьники противопоставить Громову вообще ничего не могли— он, словно мух, отгонял их быстрыми и точными ударами, после которых те отправлялись отдохнуть, не отвлекаясь при этом от главного сражения со вторым студентом. Всякие спецэффекты, которые демонстрировали пацаны, вроде светящихся кулаков и ещё чего-то, чегоя просто не мог разобрать, он если и не игнорировал, просто уходя с траектории, то быстро прерывал прямым в челюсть, пинком ноги, а то и вовсе ленивой оплеухой. А вот «студент» меня удивил. То ли у него включились мозги, то ли ранее он просто поддался стадному инстинкту, но дрался он очень даже неплохо и при этом, кажись, натурально дымился и явно защищался от шокового эго моего невольного защитника. Электроник провёл практически безрезультатную серию ударов в голову и корпус, резко ушёл вниз, словно хвостом подбивая длинной подсечкой ноги противника, и едва не получил сильный удар стопой в прыжке. |
Лазарет
Пришёл в себя я уже на белой простыне в лазарете. Лариса Вениаминовна хлопотала надо мной, охая и причитая, мол, какие сволочи посмели наложить на ребёнка проклятье, и что она всё расскажет Баяру, пусть тот злодеев покарает! Я бы с удовольствием на это посмотрел, однако было у меня подозрение, что в этой ситуации я же и останусь крайним. Так что пришлось успокаивать медсестру и объяснять, что это всего лишь часть учебного процесса. Чтобы лучше запомнил, так сказать...
Эти слова оказались волшебными. Теперь не злодеи покусились на невинное чадо, а оно само оказалось бестолочью, с которой только так и надо. И ещё следует быть благодарным, что возятся с ними, показывают, рассказывают и наказывают. Дескать, будешь слушаться старших — человеком станешь! Если, конечно, раньше не помрёшь.
Возражать было себе дороже. Проще уж переждать, пару раз поддакнув. Что я и сделал. И через полчаса трясти меня перестало, но слабость всё же не прошла, так что добрая чаровница оставила меня на ночь, чтобы понаблюдать,не будет ли осложнений. По её словам, резидентные чары были несложными и должны самоустраниться через час-другой, но я потратил слишком много сил и в достаточной степени навредил сам себе. К тому же я в первый раз попадаю под заклятие типа «Анафема», и ни мой организм, ни энергосистема просто не знают, как реагировать на подобную встряску.
В общем, меня в очередной раз обломали, потому как я уже начал подумывать, что эти резидентные чары — какая-то реально ахрененная штуковина, фактически «оружие победы»! А оказалось, фигня! Просто стандартное слабенькое воздействие обернулось неприятными последствиями, и мое тело с инвалидным ядром пошло в разнос. Такое, хоть и редко, но бывает. И почему-то в очередной раз со мной.
Через полчаса меня-таки оставили одного, и тут же в палату тихой сапой просочился Громов. Я уже понял, что это он приволок меня в лазарет, однако рассыпаться в благодарностях не спешил. Да он и сам, похоже, не ждал такого поворота.
Эти слова оказались волшебными. Теперь не злодеи покусились на невинное чадо, а оно само оказалось бестолочью, с которой только так и надо. И ещё следует быть благодарным, что возятся с ними, показывают, рассказывают и наказывают. Дескать, будешь слушаться старших — человеком станешь! Если, конечно, раньше не помрёшь.
Возражать было себе дороже. Проще уж переждать, пару раз поддакнув. Что я и сделал. И через полчаса трясти меня перестало, но слабость всё же не прошла, так что добрая чаровница оставила меня на ночь, чтобы понаблюдать,не будет ли осложнений. По её словам, резидентные чары были несложными и должны самоустраниться через час-другой, но я потратил слишком много сил и в достаточной степени навредил сам себе. К тому же я в первый раз попадаю под заклятие типа «Анафема», и ни мой организм, ни энергосистема просто не знают, как реагировать на подобную встряску.
В общем, меня в очередной раз обломали, потому как я уже начал подумывать, что эти резидентные чары — какая-то реально ахрененная штуковина, фактически «оружие победы»! А оказалось, фигня! Просто стандартное слабенькое воздействие обернулось неприятными последствиями, и мое тело с инвалидным ядром пошло в разнос. Такое, хоть и редко, но бывает. И почему-то в очередной раз со мной.
Через полчаса меня-таки оставили одного, и тут же в палату тихой сапой просочился Громов. Я уже понял, что это он приволок меня в лазарет, однако рассыпаться в благодарностях не спешил. Да он и сам, похоже, не ждал такого поворота.
Громов Никита
— Хм-м. Привет, — парень казался немного смущённым. — Мы вроде как уже знакомы, и для начала я хочу закрыть тему того конфликта. Я бы никогда и пальцем не тронул Хельгу. И никому бы не позволил. Пусть она слабачка, но она моя сестра, хоть и не родная. Я лишь хотел показать, что ей, такой, как сейчас, не выжить в большом мире. А в клане её ждёт… ну, она знает.
— И для этого нужно тащить в кусты и рвать одежду?
— Да! Потому что пусть лучше это сделаю я, чем кто-то другой, который не остановится в нужный момент, — уверенности в его голосе было на целую роту строевых чародеев. — И тебя, кстати, рядом не будет! Она наследница, а значит, всегда в опасности. И должна быть готова ко всему.
— Ладно, замнём для ясности. Мне ваши клановые заморочкидо лампочки. Чего сейчас-то ты хотел? — вздохнул я, чуть-чуть приподнимаясь на подушках — Вряд ли кинулся спасать меня из альтруизма.
— Я, знаешь ли, не такой мудак, каким ты меня себе представляешь, Антон, — Громов поморщился. — Меня, кстати, Никита зовут. И вмешался бы я в любом случае. Особенно видя твоё состояние. Что с тобой было-то? А то я только и услышал, что про медблок прошептал, сказал «проклятье» и вырубился, не объяснив, что именно проклинал.
— Так это оно и было. В смысле, проклятье. Опекунша какие-то «резидентные чары» наложила, чтобы научить меня не позволять хватать себя кому ни попадя, — я тяжело вздохнул. — И там что-то срезонировало и… ну, в общем, результат ты видел.
— А эти утырки что от тебя хотели?
— Фанклуб Алисы Уткиной пришёл мстить за своего кумира…
— Тогда понятно, — кивнул он с серьёзной рожей. — Она многих удивила на вчерашнем концерте.
— Меня в первую очередь…
— Даже так, — протянул он, похоже, услышав куда больше,чем я вообще намеревался сказать.
— Ладно, — я вновь сполз, устраиваясь поудобнее. — Спасибо тебе, конечно, что вписался и не бросил, но ты ведьчто-то от меня хотел?
Обсуждать происшествие с Хельгой мне не хотелось, он всё сказал, я даже сделал вид, что поверил. И, повторись нечто подобное, в любом случае набил бы морду ещё раз, а всё остальное, как здесь часто говорят, и клановое дело. Но понятно, что встреча неслучайна, как и поздний визит в больничку, и по взгляду видно, что это не просто расшаркивания с извинениями.
— Ты прав, у меня есть одно дело, — его голос стал каким-то совсем официальным. — Я хочу, чтобы ты помог мне выиграть эти долбаные игры у Князя. Чтобы княжна в следующем году пришла учиться именно в нашу академию.
— Один вопрос, а нахрена тебе это? — признаться честно, ему удалось меня удивить. — Ты, как я слышал, вроде что-то типа гения клана…
— Гений-хренений! — оборвал меня Никита и зло ощерился. — Толку от этого, как от козла молока. Я из младшей, электрической ветви. Значит, в клане меня ждёт лишь должность штатного пугала для несогласных и клоуна для других кланов. Максимум — командир отряда зачистки. Даже у слабачки Хельги перспективы и возможности куда шире! Моё же дело — подчиняться старейшинам и не чирикать, чтобы потом пафосно и бесполезно сдохнуть, став примером подрастающим поколениям! А я этого не хочу!
— И для этого нужно тащить в кусты и рвать одежду?
— Да! Потому что пусть лучше это сделаю я, чем кто-то другой, который не остановится в нужный момент, — уверенности в его голосе было на целую роту строевых чародеев. — И тебя, кстати, рядом не будет! Она наследница, а значит, всегда в опасности. И должна быть готова ко всему.
— Ладно, замнём для ясности. Мне ваши клановые заморочкидо лампочки. Чего сейчас-то ты хотел? — вздохнул я, чуть-чуть приподнимаясь на подушках — Вряд ли кинулся спасать меня из альтруизма.
— Я, знаешь ли, не такой мудак, каким ты меня себе представляешь, Антон, — Громов поморщился. — Меня, кстати, Никита зовут. И вмешался бы я в любом случае. Особенно видя твоё состояние. Что с тобой было-то? А то я только и услышал, что про медблок прошептал, сказал «проклятье» и вырубился, не объяснив, что именно проклинал.
— Так это оно и было. В смысле, проклятье. Опекунша какие-то «резидентные чары» наложила, чтобы научить меня не позволять хватать себя кому ни попадя, — я тяжело вздохнул. — И там что-то срезонировало и… ну, в общем, результат ты видел.
— А эти утырки что от тебя хотели?
— Фанклуб Алисы Уткиной пришёл мстить за своего кумира…
— Тогда понятно, — кивнул он с серьёзной рожей. — Она многих удивила на вчерашнем концерте.
— Меня в первую очередь…
— Даже так, — протянул он, похоже, услышав куда больше,чем я вообще намеревался сказать.
— Ладно, — я вновь сполз, устраиваясь поудобнее. — Спасибо тебе, конечно, что вписался и не бросил, но ты ведьчто-то от меня хотел?
Обсуждать происшествие с Хельгой мне не хотелось, он всё сказал, я даже сделал вид, что поверил. И, повторись нечто подобное, в любом случае набил бы морду ещё раз, а всё остальное, как здесь часто говорят, и клановое дело. Но понятно, что встреча неслучайна, как и поздний визит в больничку, и по взгляду видно, что это не просто расшаркивания с извинениями.
— Ты прав, у меня есть одно дело, — его голос стал каким-то совсем официальным. — Я хочу, чтобы ты помог мне выиграть эти долбаные игры у Князя. Чтобы княжна в следующем году пришла учиться именно в нашу академию.
— Один вопрос, а нахрена тебе это? — признаться честно, ему удалось меня удивить. — Ты, как я слышал, вроде что-то типа гения клана…
— Гений-хренений! — оборвал меня Никита и зло ощерился. — Толку от этого, как от козла молока. Я из младшей, электрической ветви. Значит, в клане меня ждёт лишь должность штатного пугала для несогласных и клоуна для других кланов. Максимум — командир отряда зачистки. Даже у слабачки Хельги перспективы и возможности куда шире! Моё же дело — подчиняться старейшинам и не чирикать, чтобы потом пафосно и бесполезно сдохнуть, став примером подрастающим поколениям! А я этого не хочу!
Рукопажатия
— Не только к тебе, — он махнул рукой в сторону двери. — Я почти всех обошёл, кто имеет перспективу попасть на эти гулянья. Мне нужна команда! И брось прибедняться, ты подходишь идеально! Силён, имеешь новое эго, а кое-кто шёпотом поговаривает, что вообще бэта-стихию. Плюс, твоя работоспособность и то, что тебя явно намерены толкать вверх, иначе с тобой бы так не возились. Клановым столько внимания не уделяют... Хотя кому я это говорю, поверить в сказочку про безродного чуть ли не без пяти минут каторжника может разве что полный идиот. Или мне тебе зеркало поднести?..
«Оп-паньки… признаться, немного неожиданно! Ещё раз удивил, — мысленно хмыкнул я. — Это что обо мне народ уже понапридумывал? И что ещё за бета-стихия?»
—В общем, я не знаю, кто на самом деле скрывается под фамилией Каменский, про клан такой ядаже не слышал. И, признаться,мне всё равно. Я просто прошу тебя, помоги и в накладе не останешься. Высший свет — это то ещё кубло змей. Там без связей пропадёшь. Я предлагаю тебе для начала объединиться, чтобы попасть туда. Дальше, если захочешь, разбежимся. Но, как по мне, из нас получится неплохая команда, которой можно достигнуть очень многого.
Громов выжидающе посмотрел на меня.
— Хм-м, — предложение было неожиданным, но стоило того, чтобы его обдумать, хотя, как по мне, с Хельгой он поступил ну очень нехорошо. — Ладно. Давай так. Я не готов пока дать тебе ответ по поводу постоянной команды. Мне раньше вообще казалось, что их вроде как сверху формируют и спускают в приказном порядке…
— Команды на выпускной экзамен из школы до руки из пяти человек объединяются сами. Если кто считает, что соло справится лучше,— его право, — быстро пояснил он. — А потом по результатам смотрят на эффективность и проводят коррекцию.
— О как! Не знал, — хмыкнул я. — В общем, как по мне, так этот вопрос не решается вот так вот с наскока. А насчёт игр скажу так: мне плевать, где будет княжна. Но вот морозовцам я бы жопу надрал с удовольствием. Так что я с тобой. Давай уделаем этих уродов.
И мы одновременно протянули друг другу руки.
«Оп-паньки… признаться, немного неожиданно! Ещё раз удивил, — мысленно хмыкнул я. — Это что обо мне народ уже понапридумывал? И что ещё за бета-стихия?»
—В общем, я не знаю, кто на самом деле скрывается под фамилией Каменский, про клан такой ядаже не слышал. И, признаться,мне всё равно. Я просто прошу тебя, помоги и в накладе не останешься. Высший свет — это то ещё кубло змей. Там без связей пропадёшь. Я предлагаю тебе для начала объединиться, чтобы попасть туда. Дальше, если захочешь, разбежимся. Но, как по мне, из нас получится неплохая команда, которой можно достигнуть очень многого.
Громов выжидающе посмотрел на меня.
— Хм-м, — предложение было неожиданным, но стоило того, чтобы его обдумать, хотя, как по мне, с Хельгой он поступил ну очень нехорошо. — Ладно. Давай так. Я не готов пока дать тебе ответ по поводу постоянной команды. Мне раньше вообще казалось, что их вроде как сверху формируют и спускают в приказном порядке…
— Команды на выпускной экзамен из школы до руки из пяти человек объединяются сами. Если кто считает, что соло справится лучше,— его право, — быстро пояснил он. — А потом по результатам смотрят на эффективность и проводят коррекцию.
— О как! Не знал, — хмыкнул я. — В общем, как по мне, так этот вопрос не решается вот так вот с наскока. А насчёт игр скажу так: мне плевать, где будет княжна. Но вот морозовцам я бы жопу надрал с удовольствием. Так что я с тобой. Давай уделаем этих уродов.
И мы одновременно протянули друг другу руки.
Глава 14
Москва холодная зима
Месяц подготовки пролетел незаметно, разве что в один из дней ударили первые холода, а затем полис накрыл толстый снежный покров. За всю свою жизнь на дне, да и на втором уровне, я как-то привык, что зима — это довольно мрачное и сырое время года. Грязь, слякоть, вечно капающая сверху талая вода и обильно стекающий по стенам конденсат, что вместе с дымом печей, паром, вырывающимся из многочисленных котельных, прорванных теплопроводов и канализационных коллекторов, создавало непередаваемое душное амбре, давно и плотно ассоциировавшееся у меня с этим временем года.
Собственно, я и снег-то увидел, пожалуй, первый раз в жизни. Словно какой-нибудь папуас! Что на самом деле объяснялось довольно-таки просто: в зимний сезон движение общественного мобильного транспорта практически прекращалось. От заносов расчищались, в основном, только центральные магистрали, а пешеходное движение на втором и третьем уровнях ограничивалось безопасными зонами. В Нахаловке же, где плановых работ практически не проводилось, жители, наученные горьким опытом, уже сами вырабатывали привычку отсиживаться по своим норам или, если уж очень приспичит, гулять только там, где над головой имеется хоть какой-то козырёк или другая защита, вроде натянутых вдоль фасадов страховочных сеток.
Почему? Да всё очень просто, всегда был шанс, что что-то прилетит и треснет по маковке, и поминай как звали! Счищаемый с дорог верхних уровней снег, намёрзший коростой, и гигантские сосульки, хищно поблёскивавшие на небоскрёбах и бортиках эстакад— всё это сбрасывалось вниз и падало само, плодя убитых и искалеченных (что для жителей дна было практически равноценно смертному приговору). И всё это в полутьме, развеваемойтолько факелами и керосиновыми фонарями, потому как редко когда получалось оперативно расчищать от льда и снега светопроводящие тумбы брильянтовых дорог.
В общем, период Уробороса — страшное время, которое ещё раз со всей наглядностью показало мне разницу между прошлой жизнью и миром чародеев, куда я нынче попал. Кто бы из моих прежних знакомых-одногодок знал, что снег— это не грязная мерзкая масса, что периодически падает сверху, а нечто, покрывающее всё вокруг, словно белая простыня, хрустящее под ногами и искрящееся на холодном, но ярком солнце. Нет, конечно, мы не были совсем уж дикими и видели фотографии, а так же картинки в книгах, и даже встречали восторженные аллегории на эту тему у различных авторов, но всё же одно дело — такие знания, а другое— увидеть всё собственными глазами. И почувствовать настоящий зимний холод…
Собственно, я и снег-то увидел, пожалуй, первый раз в жизни. Словно какой-нибудь папуас! Что на самом деле объяснялось довольно-таки просто: в зимний сезон движение общественного мобильного транспорта практически прекращалось. От заносов расчищались, в основном, только центральные магистрали, а пешеходное движение на втором и третьем уровнях ограничивалось безопасными зонами. В Нахаловке же, где плановых работ практически не проводилось, жители, наученные горьким опытом, уже сами вырабатывали привычку отсиживаться по своим норам или, если уж очень приспичит, гулять только там, где над головой имеется хоть какой-то козырёк или другая защита, вроде натянутых вдоль фасадов страховочных сеток.
Почему? Да всё очень просто, всегда был шанс, что что-то прилетит и треснет по маковке, и поминай как звали! Счищаемый с дорог верхних уровней снег, намёрзший коростой, и гигантские сосульки, хищно поблёскивавшие на небоскрёбах и бортиках эстакад— всё это сбрасывалось вниз и падало само, плодя убитых и искалеченных (что для жителей дна было практически равноценно смертному приговору). И всё это в полутьме, развеваемойтолько факелами и керосиновыми фонарями, потому как редко когда получалось оперативно расчищать от льда и снега светопроводящие тумбы брильянтовых дорог.
В общем, период Уробороса — страшное время, которое ещё раз со всей наглядностью показало мне разницу между прошлой жизнью и миром чародеев, куда я нынче попал. Кто бы из моих прежних знакомых-одногодок знал, что снег— это не грязная мерзкая масса, что периодически падает сверху, а нечто, покрывающее всё вокруг, словно белая простыня, хрустящее под ногами и искрящееся на холодном, но ярком солнце. Нет, конечно, мы не были совсем уж дикими и видели фотографии, а так же картинки в книгах, и даже встречали восторженные аллегории на эту тему у различных авторов, но всё же одно дело — такие знания, а другое— увидеть всё собственными глазами. И почувствовать настоящий зимний холод…
| Тренировка зимой Но разве нечто подобное могло остановить МакПрохора? Гигант словно с цепи сорвался, гоняя нас в хвост и в гриву в пургу, метель и даже под ледяным дождём! Признаюсь, на мой взгляд, это было уже чересчур! Тот самый первый лабиринт мы вспоминали с теплотой в душе и даже какой-то любовью, как нечто простенькое, позитивное и светлое! Особенно когда вплотную познакомились с ним же, но в «обледенелой» версии. В дальнейшем физрук задействовал все возможности соседнего полигона, уж точно предназначенного для студентов Академии, но никак не для школьников. Надо ли говорить, что некоторые линии полосы препятствий целенаправленно не освобождались перед занятиями от снега и льда, что доставляло нам поистине незабываемое удовольствие! К этому всему добавилась любимая игра его детства «Догони меня кирпич!» Это якобы должно было подготовить нас к баталиям снежками, но играли мы в неё самыми натуральными булыжниками из обожжённой глины. Хорошо хоть выдали шлемы с защитой лица в виде решётки и что-то похожее на очки водителей открытых паромобилей. От осколков спасали только они, на всё остальное плевать, хотя попадания подобным камнем в нос можно было и не бояться. Надо сказать, что особенно подобное развлечение понравилось нашим будущим чародейкам. Если учитывать, что нас — парней — ещё и наказывали, а мы начинали щадить девчонок… Так что «кирпичи» догоняли одноклассниц ничуть не реже нежели нас самих, после чего, потрёпанные и побитые, они, постанывая, дружной гурьбой отправлялись на приём к Ларисе Вениаминовне восстанавливать здоровье и порушенную красоту, а также сводить многочисленные синяки. |
| Вадим Лозовой Из параллельного класса тоже набралось пятеро. Кроме Громова, с которым мы заключили соглашение, взяли ещё четверых. Самым примечательным из ребят с параллели был Вадим Лозовой по прозвищу Спрут. Он на самом деле напоминал осьминога: у него из тела росли самые настоящие лозы, похожие на щупальца. Сам он был не клановым, происходил из небольшой закрытой гильдии, в которой, как я понял, когда-то давно доэксперементировались с симбиотическими мутациями методом научного тыка. Зрелище было… внушающим и немного мерзким, но, надо было признать, в рукопашке дополнительные конечности давали значительное преимущество… если только не рвались, словно гнилые тряпки, к тому же оказались морозостойкими. Кстати, по словам Георга, в миру Васи Пупочкина, знакомого с Лозовыми, со временем эти штуковины обзаведутся весьма крепкой корой и внушительными шипами. Но пока что они были довольно мягкими, хотя и быстро отрастали при обрыве. Самым странным, лично для меня, был тот факт, что, несмотря на довольно чудовищный вид, Вадим оказался тем ещё ходоком и покорил не одно девичье сердце, а разочарованных вроде бы ещё не было. От этого известия, представив процесс, я слегка поморщился и в очередной раз сказал сам себе, что женщин я, наверное, не пойму никогда… |
| Русаков Денис Остальные трое были попроще, хотя тоже выделялись на общем фоне. Русаков Денис, последний парень из их класса, имел аспект «стекло» и мог становиться невидимым. К сожалению, не весь, а только частично, но зато вместе с одеждой. Из-за низкого контроля голову он не трогал, резонно опасаясь получить вместо мозга кучу битой стеклянной крошки. Зато мог делать прозрачными неживые объекты и, что особенно ценно, даже участки стен. Пусть небольшие и ненадолго, с огромными затратами живицы… Но это давало нам значительное преимущество, особенно при кооперации со следующей чародейкой. |
| Евгения Гущенко Евгения Гущенко владела стихией жизни и была не только отличным медиком, но и могла анимировать големов. Правда, у неё с Бориславом обнаружился застарелый конфликт. Ещё когда серб не сошёлся окончательно с Алиной, а, точнее, вырвался в школу из-под опеки клана, а она бегала за ним хвостиком, он пробовал с Женей «дружить». Но, по словам парня, они были слишком мелкими для чего-то серьёзного, да и интересовал он её только из меркантильных соображений. |
| София Архипова Завершала список, наверное, самая нормальная из всех отобранных — София Архипова. Девушка настолько обычная с виду, что её зачастую просто не замечали. Даже аспект у неё был своеобразный: «вакуум» — соединение стихий пустоты и воздуха. А в команду она попала потому, что уже в своём возрасте являлась хорошим специалистом в защитных чарах. Их в арсенале скромной школьницы набралась аж пара десятков, начиная от личных и заканчивая пустотными щитами, типа того, что прикрывали Академию. Впрочем, у подобной плюшки была и обратная сторона. Знала-то она много, но далеко не всё могла использовать более одного раза, свалившись после этого с полным истощением ядра. К тому же по решению организаторов игр, ей запретили пользоваться большей частью примочек, но даже так её поддержка была неоценима, хотя как боевик она оставалась полным и безоговорочным нулём. |
| Магическая дуэль Сияющий на солнце идеальный шарик из льда с тянувшимся за ним красивым спиралевидным шлейфом блестящих кристалликов с хрустальным звоном пронёсся мимо. Я почти смог увернуться, но чары всё равно вскользь зацепили плечо, сбив прямиком в многострадальный сугроб. Отплёвываясь и стерев перчаткой с лица снежную крошку, я вскочил на ноги и, тихо матерясь себе под нос, поминая недобрым словом все «Снежные забавы» на свете, бросился к ближайшему укрытию. Повезло, можно сказать! Ледяная глыба гулко содрогнулась, приняв на себя одно за другимещё три ядра, с громким цоканьем разбившихся на мелкие острые осколки. —Пристрелялись, сволочи морозовские! «Стихийники» хреновы! «Ручники» недобитые! — бесполезная сейчас ярость волнами накатывала на сознание, заставляя рычать от бессилия. — Да откуда у этих скотов живица в таких количествах берётся?! Алиса говорила, что чары, в общем-то, простые, но четыре-пять снарядов даже для кланового человека уровня выпускника школы — предел! Неужели Сиська ошиблась?» А ведь такой фиговиной вполне можно и убить! Всё-таки, хотя и низкоранговая, но атакующая магия. Летит такой шарик быстро, бьёт сильно! Во всяком случае, голову обычного человека проломит на ура, даже напитанное живицей тело может пострадать. Купол, правда, подобную фиговину держит, но и то не у всех, чему пример Русаков Денис, наш стеклянный мальчик, которого сейчас по мере сил откачивала Женя Гущенко. А ведь при прямом попадании эта штуковина ещё и взрывалась, пусть в исполнении школоты нелетально, но, проломив барьер и саданув прямо в грудину Денчика, она неслабо жахнула, в результате чего посекло парня знатно! Правда, в том, что пелена ярости для меня сейчас бесполезна, я немного лукавлю! Всё-таки она меня хоть как-то, но защищала, позволяя вырабатывать живицу! Не будь её, и прилети чуть точнее — синяком бы не отделался! Мог бы заиметь перелом, а скорее всего, раздробленный сустав, ну, или хотя бы трещину в кости, а мне такого счастья и даром не надо. |
Глава 15
| Красивый танец учеба К сожалению, хочу ли я заниматься изящной шагистикой под музыку в обнимку с партнёршей, никого не интересовало. Особенно Ольгу Васильевну, внезапно обнаружившую в моем обучении подобный пробел и вызвавшую на подмогу Эльдару Сильверовну. Учительница этикета примчалась в Сокольники в тот же день, как был выявлен сей досадный факт, и меня как-то очень напрягло её хищно задумчивое выражение лица, а также взгляд, которым она на меня посматривала. Как итог, пострадал не только я, но и… Дарья. Белоснежка была отловлена, безапелляционно отлучена от «игровой приставки», как называлась та коробочка, транслирующая на телеэкран игры, и поставлена мне в пару. Естественно, что настроения и любви ко мне это девушке не добавило, как и отдавленные ноги под ритмичные хлопки женщины с волосами цвета стали. Впрочем, танцы — это, наверное, действительно не моё. Во всяком случае, две великовозрастные мучительницы и шипящая малолетняя стервочка путём ударного экспресс-обучения смогли добиться только того, что я перестал калечить стопы партнёрши, а также наступать на подол её платья. В остальном ни грации, ни изящества тренировки мне не добавили, и по заявлению белобрысой я тягал её в разные стороны, будто мешок с де… песком. Впрочем, опекунша с подругой винили в этом почему-то МакПрохора. Мол, дурак, не тому боевому искусству мальчика учит,не подходит оно ему, как постоянно возмущалась Ольга Васильевна. Эльдара Сильверона была менее категорична в оценках и только сетовала, что мне бы пару лет занятий по фехтованию, желательно с боевой рапирой… |
| Правильный вальс А вот с Белоснежкой в течение недели наших танцев творилось что-то странное. Нет, она не перестала плеваться ядом и рычать по любому поводу. Просто… если в первый день, стоило окончиться музыке, Дарья вырывалась из моих объятий, а во время танца была напряжена, как натянутая струна, то уже на третий день ощущалась как-то по-другому, а под конец праздничной недели так и вовсе отошла с неохотой, а потом долго стояла в общей комнате перед панорамным окном, обхватив себя за плечи и задумчиво глядя на раскинувшийся под нами полис. Но… это, в общем-то, частности. Тем более что отвертеться от обязательного посещения вечерних балов мне больше не удавалось. Да и там, как не тихарился я по углам, чуть ли не прячась за портьеры, какая-нибудь барышня время от времени выдёргивала меня на танец, причём чаще всего делала подобную пакость Алиса Уткина и… Дарья. Впрочем, у первой были явные матримониальные цели, а последняя, похоже, ловила кайф, просто делая мне гадость, к тому же я был уверен, что Ольга Васильевна дала ей определённые указания, которые та, собственно, и выполняла. Причём покружиться под музыку по залу мне пришлось и с Алиной, и с девушками из параллели, и с морозовскими красавицами, и с представительницами других школ, и даже с кем-то из свиты княжны. И если дамы, как я понял, оставались чем-то довольны, наверное, тем, что я не отдавил им их прекрасные ножки, то окружающие всё равно не могли не заметить моих слабых навыков в вальсировании. Отчего я чуть было не стал объектом издевательских шуток Морозова и его прихлебателей, так и норовящих подчеркнуть моё низкое происхождение. Однако внезапно мне на помощь пришла сама княжна. Катерина, услышав очередную скабрезность, легко осадила зарвавшегося нахала, заявив на весь зал, что чародей — это в первую очередь воин, а не танцор. И наши предки показывали удаль именно на поле брани, а не изящно кружа партнёрш в вальсе. |
| Магический голем Ярость привычно окрасила мир в алый. «Морозовцы» и остальные, плотно занятые обстрелом голема, не успели среагировать на изменение обстановки, а на фланге «Безродным», стоявшим здесь, видимо, для массовки, нечем было нас остановить. Не обычными же снежками, которые и за оружие-то не считались, ведь не зря «пиджак» говорил, что организаторы найдут способ дать нам, Тимирязевцам, определённую фору. Каждый «игрок» носил на руке повязку бантом с цветами нашей будущей Академии. У нас — тёмно-зелёная с золотом, у «Морозовцев» — голубая с серебром, у «Жизнюков» — жёлтая с красным, у «Безродных» — серая с фиолетовым. Так вот, для того чтобы победить противника, следовало либо отправить его в нокаут чарами или кулаками, либо сорвать эту самую повязку. Условно говоря, всё как в реальном бою чародеев. А снежки и прочее — это как метательное оружие. Не самое приятное дело, прилети оно в лоб, но не смертельно. Уже через десяток секунд мы оказались у стены — блицкриг, можно сказать, удался. Осталось только мне не облажаться. Я на мгновенье замер, накручивая себя, вспоминая случаи самой вопиющей несправедливости, что со мной случалась, недавние выходки «Морозовцев», кислоту в Алинином бокале и её лицо. Когда она чудом невылила на себя кислоту после этого, как тот самый парень, улетевший на санках, её «случайно» толкнул. А затем, представив на месте ни в чём неповинного льда моих врагов, я зарычал и вмазал по препятствию от всей души. Грохнул даже не взрыв, а… взрывище! Стена не рухнула, а разлетелась в стороны, разметав как защитников, отправив некоторых вместе с ледяными обломками в непродолжительный полёт, так и нападающих. Наши, хотя и благоразумно отстали, тоже получили свою долю, покувыркавшись по снежку, но оправились быстро и тут же вломились за мной в пролом, вырубая по дороге случайных противников. Громов вихрем влетел по насыпи на стену, электрическим ураганом врубаясь в ряды ошарашенной произошедшим «Коалиции», на помощь к нему поспешили Борислав и Вадим, в то время как на меня накинулись две девицы из морозовских, одни из тех, с кем я несколько раз танцевал на балах. От «Воздушного кулака» я уклонился, поднырнув под ним. Метнувшийся ко мне «Огненный лепесток», сбил ударом ноги о землю, поднимая в воздух кучу льда, снега пыли и промороженного грунта. Ещё мгновение — я был уже возле них, чтобы … — Мы сдаёмся! — хором прокричали слегка побледневшие девчонки и быстренько сорвали повязки. |
| Магия тьмы Громов, окутанный пологом молний, рубился у одной из башен сразу с четырьмя ребятами из разных школ, Дарья от него не отставала, а Алина уже реально загадила своей тьмой большую часть площадки и проходов в ледяных укреплениях, отсекая супостатам пути отступления. Лезть в чужеродное эго идиотов не было, во дворе находился страшный я, вот и оставалось либо честно отхватить на орехи за свои прегрешения, либо прыгать вниз с внешней стороны. Признаться честно, я впервые задумался над реальной боевой мощью девушки Борислава. Нет, я уже слышал от Ольги Васильевны (на следующий день после памятного разговора), что её клан Звёздных был тем ещё затейником и чуть ли не главным врагом Бажовых, пока незадолго до переселения в Москву, «Зеленоглазые Бестии» не подписали вдруг с ними «Вечный Мир» и не обменялись невестами из главных ветвей. Так что чисто теоретически Лина вполне может быть мне родственницей— опекунша обещала провентилировать данный факт. |
Глава 16
| Ректор Морозовской Академии — Юрий Васильевич, — холодно произнёс ректор Морозовской Академии, высокий пшеничный блондин с зализанными короткими волосами и клановой снежинкой в льдисто-голубых глазах. — И всё же я настаиваю, чтобы эту тварь… — Хо-о-о! — резко перебила мужчину Ольга Васильевна. — Лёша, да ты никак окончательно страх потерял: так называть моего воспитанника в моём же присутствии! А может быть, ты хочешь, как в молодости, отойти в сторонку и что-нибудь ещё мне рассказать? Помню, ко мне в своё время у тебя было не менее экспрессивное отношение, но вроде месяц в больничке пошёл тебе тогда на пользу… — Ольга Васильевна, — сквозь зубы процедил мужчина, яростно сверкая глазами. — Эта… Ваш воспитанник покалечил моего сына! Он опасен для общества, и учить его чародейскому искусству просто преступно! Его следует изолировать от других детей и, желательно, вообще ликвидировать во избежание непредсказуемых последствий. — Да? — искусно изобразила удивление учёная. — А может быть, ты просто боишься, что мальчик с зелёными глазами и интересной наследственностью вырастет и, узнав, кто именно стоял за объединением кланов, уничтоживших его родственников, решит вернуть должок? — Это угроза? — криво усмехнувшись, спросил Морозов. — Дорогой, мне и угрожать не надо, чтобы… — Ольга, хватит, — перебил сестру Князь, не давая разрастись ещё и скандалу между двумя «давно и нежно любящими» друг друга драчунами. |
| Жажда крови — Оленька, я… Прости! — мужчина сделал шаг к сестре, но остановился и опустил глаза в пол. — Столько лет уже прошло, а я… Оль. Я знаю, что я ужасный брат и плохой Правитель, но поверь мне, если бы была на то моя воля… Если бы только у меня были тогда развязаны руки, тебя никогда не выдали бы за Ланского. — И что? — женщина чуть иронично вздёрнула бровь. — Я должна прослезиться, проникнуться и броситься к тебе на шею? Знаешь, Юрий, это не вернёт мне ни нерождённую из-за этого мудака дочь, ни саму возможность иметь детей. К тому же о чём ты вообще говоришь?! Сейчас ты делаешь тоже самое, но уже со своей дочерью, отдавая Катеньку Морозовым! Или что? Опять скажешь потом, что у тебя были «связаны руки»? Лицо Князя потемнело, он поднял глаза, в которых уже не было ни капли напускного раскаяния, и по комнате ударила ужасающая аура страха. Впрочем, продавить ответную реакцию сестры у него не получилось, и уже самому Юрию пришлось защищаться от её «Жажды крови». В кабинете жалобно зазвенели стёкла, с громким хрустом раскололась древняя азиатская ваза, а стоявший на журнальном столике графин лопнул, забрызгав содержимым стену и дорогой луксорский ковёр. — Я делаю это в интересах Полиса, — со скрежетом стали в голосе произнёс мужчина. — Бремя правителя— отринув личное, действовать в интересах всего города. — Рассказывай это кому-нибудь другому, — фыркнула Ольга Васильевна. — Ты, как и отец, привык манипулировать окружающими в своих интересах, не обращая внимания на персоналии. Моя племянница— слишком удобная фигура, чтобы через Морозовых снизить давление на тебя со стороны оппозиционной фракции, которую возглавляет их клан. Ни больше ни меньше! А тот факт, что она твоя дочь, в этом вопросе никакой роли не играет. |
| Интриги Кажется, в ком-то проснулся отец-самодур? — словно довольная кошка прищурилась Ольга Васильевна. — Что? Понравился девочке маленький герой, а ты теперь бесишься? — Если бы он ей не понравился, — буркнул Правитель, успокаиваясь, —я бы ему собственноручно башку оторвал… Вот уж пакостная кровь зеленоглазых! Ольга, я по поводу Катерины серьёзно говорю! Пусть слюни в её сторону не распускает… — Вот уж нет, дорогой братец, — упрямо тряхнула головой женщина. — Ты Антона под удар подставил? Подставил. Так не отнимай пряники. Пусть дети сами разбираются! В конце концов, иметь или нет любовников — личное дело любой чародейки. — Ольга, окстись! — воскликнул Князь. — Я дарю ему клан! — До которого ещё надо дожить! Или ты думаешь, Лёшка спустит обиду? — отрубила женщина. — И да! Хорош клан из одного человека: без ресурсов, земель, финансов и имущества. Только не говори мне, что ты проникся историей сироты и сейчас бросишься срочно возвращать всё, что награбили у Бажовых. Да тебя свои же загрызут! — Я своё слово сказал! —рявкнул её собеседник. — Не сделаешь ты — я сам займусь щенком! — Интересно! — в глазах Ольги Васильевны зажглись опасные огоньки. — Рискнёшь угрожать моему подопечному, а значит, и мне? Желаешь окончательного раскола фракции Лоялистов? А что с тобой будет, дорогой мой братец, когда клановой поддержки на совете у тебя останется меньше половины голосов? — Мать! — Князь в сердцах саданул кулаком по стене, оставив в толстом монолитном бетоне немалых размеров каверну, из которой посыпалась древесная труха. — Ольга… Как же с тобой сложно… |
| Ольга Васильевна Но я намеревался постараться и стать настоящим профи. Тем более, чтобы я там ни думал, но не мог не заметить, что за моей спиной всё чаще и чаще незримой тенью возникает фигура Ольги Васильевны, причём не только скрыто, но явно оберегая меня от неприятностей. И это заставляло задуматься, а так ли проста учёная, прижившаяся при Тимирязевской Академии? Тут ведь какое дело, она Кня'жина, сестра «Самого», но при этом женщину почему-то трудно воспринимать иначе как закопавшуюся в пробирки и приборы научницу. Нет, сама Ольга Васильевна, без сомнения, сильна, что было наглядно продемонстрировано мне на примере зарвавшегося «пиджака». Однакоя давно уже убедился, что по-настоящему «сильным» человека делает не личная мощь, а поддерживающая организация, которой я за опекуншей не наблюдал. Наоборот, женщина казалась мне этакой одинокой лютоволчицей, которая, пусть и не чурается сородичей, но предпочитает держаться в стороне. И тем большим шоком для знающих её стал факт, что она взяла под опеку щенка непонятной породы в моём лице. |
| Двойное ядро Вечером традиционно начинались занятия с Ольгой Васильевной. Управление силой мне всё ещё давалось с огромным трудом. Мало того, что уникальное двойное ядро не спешило отдавать энергию, так ещё и имелась огромная проблема с доставкой её до нужной точки организма. Если выражаться научным языком, то у меня наличествовала «дистрофия основных медиан и периферии манопроводящей системы». То бишь при прекрасно развитом ядре каналы, передающие живицу по организму, едва-едва проклюнулись и почти не расширялись. У нормальных чародеев это происходило постепенно, вместе с взрослением. При этом формирование энергоканалов шло безболезненным и естественным путём. Маленький одарённый просто не мог навредить себе физически —у него на это тупо не хватило бы сил. А когда источник начинал вырабатывать достаточное количество живицы, основные стволы — медианы — и более тонкие ветви уже были достаточно разработаны для этого процесса. Мне же приходилось буквально прожигать новые каналы как в теле, так и в ауре. Работа эта была невероятно болезненная и дико кропотливая, требующая предельной аккуратности. Но без этого я просто не смог бы стать настоящим чародеем. Спасибо ещё, что Ольга Васильевна с самого начала не дала мне подобной нагрузки. Я бы попросту сжёг себя, не умея хоть как-то ограничивать поток силы. Нынче, правда, тоже было не сильно легче. Из-за особенностей источника работать с живицей я мог только как следует разозлившись. В таком состоянии хорошо было крушить всё вокруг, разметая взрывами, что под руку попадётся,ине деля на правых и виноватых. А вот отделить щепотку живицы и провести, даже скорее «протащить» её по маршруту предполагаемой ветви-канала, это надо было сильно постараться. Даже очень и очень сильно постараться. Не облегчало работу и то, что универсального способа контролировать себя во время ярости так и не удалось подобрать. Хотелось надеяться, что временно, и в будущем всё же получится найти или придумать какую-нибудь технику, но пока приходилось прикладывать уйму усилий, чтобы тупо заставить себя просто работать. |
Чародей воин
Определённые надежды я возлагал на мистера Грега с его Шаолинь-сы Цюань-Фа. Он как-то показал мне записи того, каких высот достигают адепты этого стиля. Надо сказать, меня впечатлили их возможности, причём как физические, так психологические, позволяющие сохранять спокойствие в любой ситуации.
Да, чтобы достичь подобного, нужны были длительные тренировки как тела, так и духа. Но, глядя на МакПрохора, становилось ясно, что это реально. Дело в том, что учитель поделился со мной тем, как и почему сам начал практиковать этот стиль. И почему в любую погоду и вне зависимости от времени суток ходит в тяжёлой броне.
Да, чтобы достичь подобного, нужны были длительные тренировки как тела, так и духа. Но, глядя на МакПрохора, становилось ясно, что это реально. Дело в том, что учитель поделился со мной тем, как и почему сам начал практиковать этот стиль. И почему в любую погоду и вне зависимости от времени суток ходит в тяжёлой броне.
| Демон металла Однажды молодой, но весьма перспективный чародей, не нашедший себя на родном острове, и потому всеми силами старавшийся выбить место под солнцем в Москве, во время одной из миссий оказался один на один с «Демоном металла». Высшая сущность стихии, не просто живое воплощение, как элементаль, а разумная, оттого гораздо более опасная, тварь сумела проникнуть на территорию Полиса и на беду повстречалась с юным мистером Грегом. На чью «беду» — это ещё вопрос! Всё же, несмотря на возраст и ярко выраженный упор в эго, шотландец был весьма сильным бойцом. Вот только у него оказался аспект сталь, что в бою с порождением той же стихии свело всё к прямому противостоянию силы. Будь чародей постарше, может, ему и удалось бы продавить тварь, но история не знает сослагательного наклонения. МакПрохор проиграл, и демон буквально сплавил его тело с доспехом. Подобной участи избежала лишь правая рука, пах (гульфик новой брони «оказался маловат» и его отдали на переделку) да голова (шлем просто слетел во время схватки). Можно себе представить, какую боль пришлось пережить искалеченному чародею, и тем не менее он справился. Научился жить с новым телом, вернулся в строй, а впоследствии стал наставником при Тимирязевской Академии. И даже пользовался определённым успехом у барышень, несмотря на свой металлический корпус. |
| Медитация Равняться на такого человека было достойно, и я изо всех сил стремился познать премудрости восточного боевого искусства, но пока успехи были так себе. Кроме физических упражнений много времени отводилось медитации, как средству познания самого себя. Вообще, каждый чародей отдавал этому процессу пару часов в день— по-другому развить источник было крайне трудно. Я и тут оказался уникумом, потому что совершенно не разбирался ни в техниках, ни в методиках, коих насчитывалось великое множество. Кроме общеизвестных практик почти каждый клан имел свои собственные наработки, делиться которыми с другими не спешил. Да и не каждая «особая техника» могла подойти другому человеку — во главу угла обычно ставилась своя стихия, и упор делался на неё. Мне же что стрижено, что брито — всё едино. Я оказался полным профаном, может быть, поэтому в изучении стиля Шаолинь мне сопутствовал значительный успех. Довольно быстро, всего за пару месяцев, удалось достигнуть состояния внутреннего созерцания, и в нём у меня впервые стало получаться работать и с источником, и с медианами. Да и на пластинке, положенной на шарик, балансировать я почти научился. |
Глава 17
Взрывной шар
— …Активация!
Несколько мгновений под пульсирующей нестабильной плёнкой моих извращённых чар «Сфера» — и эта мини-бомба опять схлопнулась, разнося взрывом окрестности. Жаль, что на этот раз никто из охотников за моей головой под удар не попал, шустро укрывшись за защитными пологами и валунами, коих в этом проклятом лесу имелось в избытке. Хотя сейчас это было необязательно…
Быстро учатся… гады! Когда произошло нападение, так уж получилось, что я ушёл в сольное плаванье, и мне в нескольких схватках удалось вывести из строя минимум десятка полтора «морозовцев» и сочувствующих, спешивших первыми перехватить ценный приз и обеспечить себе сладкую жизнь.
«Вывести из строя… — я горько усмехнулся, смакуя мерзкий привкус самообмана, оставшийся от этих слов. — "Убить и покалечить", вот как правильно следовало говорить человеку, который хочет быть честным с самим собой!»
Ранее я считал, что на «дне» прошел самый мрачный период в моей жизни. Да что говорить, романтизировал и смотрел на чародеев сквозь розовые очки, до последнего, как оказалось, не воспринимая всерьёз тот факт, что они в первую очередь профессиональные убийцы, а уж потом «защитники полиса» и «добрые волшебники», образ которых лепила одарённым княжеская пропаганда.
Мистер Грег и особенно Ольга Васильевна мне всю плешь проели этой прописной истиной, последняя вообще весь месяц перед экзаменом изо дня в день выносила мне мозг исключительно на эту тему. И вот сегодня реальность показала-таки свой звериный оскал, заодно приоткрывая истинную суть этого проклятого экзамена, заключавшегося в ломке податливого сознания бесклановых детишек, которые по инерции видели в будущем только хорошее.
Всё! Именно сегодня закончилось детство! Не после смерти родителей и даже не в Таганской Нахаловке, где я мнил себя крутым и независимым боевиком, способным за пяток пачек сахара забить прутом обколотого наркотой увальня Сидора-«Валялу». По-настоящему что-то изменилось во мне всего пару часов назад, когда я под вой, стоны и жуткие девчачьи крики, не оборачиваясь, уходил с одной из полянок, оставляя за собой два истерзанных, порванных и переломанных живицей трупа и пытающуюся уползти девчонку с оторванными взрывом ногами.
Особенно мне запомнилась и, наверное, навсегда останется в памяти пышногрудая блондинка в последней, напавшей на меня, четвёрке, которая, до того как лишиться рук, с яростью и звериной ненавистью в глазах пыталась дотянуться до меня ножом. Её полные боли, непонимания и паники крики: «Мама! Мамочка! Спаси меня! Мамочка, забери меня отсюда! Мамочка! Я не хочу умирать…» — ещё долго преследовали меня по пятам, покуда внезапно не оборвались где-то вдалеке обречённым воем, переходящим в визг.
Я потряс головой, стараясь в очередной раз подавить нахлынувшую волну жалости и неприятных воспоминаний и напоминая себе, что это именно они пришли меня убивать и непременно добились бы своего, если бы я не оказался сильнее. Вот только… одно дело, Сидор «Валяла», которого я знал и ненавидел всем сердцем, а другое — безвестная дурёха в полевой форме «Сахаровцев», со своими спутниками встрявшая то ли из-за жадности, то ли по глупости, а может, и вовсе не имевшая возможности ослушаться спущенного сверху приказа.
В любом случае теперь наученные горьким опытом и желающие добраться до меняюные чародеи атаковали издалека, не влезая в рукопашный бой, ну а те, кто не имел такой возможности, устраивали засады, в одну из которых я сейчас благополучно влетел. Но, положа руку на сердце, следует признать, что если бы меня не предупредили заранее о количестве проблем, всё бы закончилось ещё пару часов назад.
Несколько мгновений под пульсирующей нестабильной плёнкой моих извращённых чар «Сфера» — и эта мини-бомба опять схлопнулась, разнося взрывом окрестности. Жаль, что на этот раз никто из охотников за моей головой под удар не попал, шустро укрывшись за защитными пологами и валунами, коих в этом проклятом лесу имелось в избытке. Хотя сейчас это было необязательно…
Быстро учатся… гады! Когда произошло нападение, так уж получилось, что я ушёл в сольное плаванье, и мне в нескольких схватках удалось вывести из строя минимум десятка полтора «морозовцев» и сочувствующих, спешивших первыми перехватить ценный приз и обеспечить себе сладкую жизнь.
«Вывести из строя… — я горько усмехнулся, смакуя мерзкий привкус самообмана, оставшийся от этих слов. — "Убить и покалечить", вот как правильно следовало говорить человеку, который хочет быть честным с самим собой!»
Ранее я считал, что на «дне» прошел самый мрачный период в моей жизни. Да что говорить, романтизировал и смотрел на чародеев сквозь розовые очки, до последнего, как оказалось, не воспринимая всерьёз тот факт, что они в первую очередь профессиональные убийцы, а уж потом «защитники полиса» и «добрые волшебники», образ которых лепила одарённым княжеская пропаганда.
Мистер Грег и особенно Ольга Васильевна мне всю плешь проели этой прописной истиной, последняя вообще весь месяц перед экзаменом изо дня в день выносила мне мозг исключительно на эту тему. И вот сегодня реальность показала-таки свой звериный оскал, заодно приоткрывая истинную суть этого проклятого экзамена, заключавшегося в ломке податливого сознания бесклановых детишек, которые по инерции видели в будущем только хорошее.
Всё! Именно сегодня закончилось детство! Не после смерти родителей и даже не в Таганской Нахаловке, где я мнил себя крутым и независимым боевиком, способным за пяток пачек сахара забить прутом обколотого наркотой увальня Сидора-«Валялу». По-настоящему что-то изменилось во мне всего пару часов назад, когда я под вой, стоны и жуткие девчачьи крики, не оборачиваясь, уходил с одной из полянок, оставляя за собой два истерзанных, порванных и переломанных живицей трупа и пытающуюся уползти девчонку с оторванными взрывом ногами.
Особенно мне запомнилась и, наверное, навсегда останется в памяти пышногрудая блондинка в последней, напавшей на меня, четвёрке, которая, до того как лишиться рук, с яростью и звериной ненавистью в глазах пыталась дотянуться до меня ножом. Её полные боли, непонимания и паники крики: «Мама! Мамочка! Спаси меня! Мамочка, забери меня отсюда! Мамочка! Я не хочу умирать…» — ещё долго преследовали меня по пятам, покуда внезапно не оборвались где-то вдалеке обречённым воем, переходящим в визг.
Я потряс головой, стараясь в очередной раз подавить нахлынувшую волну жалости и неприятных воспоминаний и напоминая себе, что это именно они пришли меня убивать и непременно добились бы своего, если бы я не оказался сильнее. Вот только… одно дело, Сидор «Валяла», которого я знал и ненавидел всем сердцем, а другое — безвестная дурёха в полевой форме «Сахаровцев», со своими спутниками встрявшая то ли из-за жадности, то ли по глупости, а может, и вовсе не имевшая возможности ослушаться спущенного сверху приказа.
В любом случае теперь наученные горьким опытом и желающие добраться до меняюные чародеи атаковали издалека, не влезая в рукопашный бой, ну а те, кто не имел такой возможности, устраивали засады, в одну из которых я сейчас благополучно влетел. Но, положа руку на сердце, следует признать, что если бы меня не предупредили заранее о количестве проблем, всё бы закончилось ещё пару часов назад.
| Битва с магом С трудом увернувшись от свистнувшего рядом ледяного шара, я кубарем ушёл от протянувшихся ко мне щупалец сиреневого тумана, и, вскочив на ноги, ударом кулака, совмещённым с мощным взрывом, развеял искристое облако. Ещё несколько секунд — и мелькнувшая между стволами тень подсказала мне первого противника. Конечно, стоило бы прорваться прямиком к прячущимся за толстыми стволами и осыпающим меня чарами стрелкам, но ведь оставлять за спиной врагов — тоже не дело. Уже почти налетев на парня, будто размазывающегося в пространстве, я вдруг почувствовал нечто нехорошее и на одних лишь инстинктах резко отпрыгнул назад. В ствол, напротив которого я должен был бы находиться, тут же вонзилось три маленьких стрелки, заставив волосы на загривке встать дыбом. Да что же это такое-то! То у испытуемых вдруг обнаруживаются ножи, то кто-то метательное оружие на экзамен протащил! А ведь всё, кроме собственных возможностей, строго запрещено! Это что же получается… Воспользовавшись моей заминкой, «смазанный» сам пошёл в атаку, и я тут же пропустил пару довольно чувствительных ударов, уйдя только от ноги, летевшей прямиком в пах. Если я правильно понимал, основной фишкой этого товарища было то, что непонятно, какая из шлейфа его копий была настоящей. А быть может, он произвольно мог перемещать своё тело, словно бы прыгая в пространстве-времени взад и вперёд. К такому выводу я пришёл, в очередной раз попытавшись заблокировать мощный дальний свинг. Я даже почувствовал касание плеча где-то в столпотворении многочисленных копий, после чего в лицо прилетел удар, и меня откинуло в сторону. Вот только развить успех и затоптать упавшего противника я смазанному не дал, перекатившись назад и вновь оказавшись на ногах, хотя тут же отхватил прямой в грудь и улетел прямиком в ствол одного из деревьев. |
| Меридианы руки Полгода адской работы дали-таки результаты, и на экзамены я вышел уже не той бестолочью, которую прошлой осенью привезли в Тимирязевскую Академию. Да чего там, мне даже удалось открыть и немного разработать меридианы рук, так что последовательности объёмных печатей теперь выходили практически идеально, а чары стали на порядок мощнее. Паразитные потери всё ещё оставались запредельными, но даже так меня уже можно было назвать очень похожим на полноценного выпускника школы при чародейской Академии. Считать себя кем-то большим было бы глупо. Всё же, хоть я и гордился собой, так как уже мог то, что недоступно простому смертному, но прекрасно понимал, что даже студент-первокурсник знает и умеет в разы больше, чем нынешний я. А ведь и студент — ещё совсем не чародей! С учёбой тоже всё оказалось не настолько плохо, как могло быть. Тут надо сказать спасибо тем, кто помогал мне подтянуть хвосты, как одноклассникам, так и нет. С той или иной мотивацией, но ребята и учителя тратили на меня своё свободное время, и я это ценил, потому как давно уже осознал, что «сам» не добился бы и десятой доли нынешнего прогресса. Особо выделялся разве что Мистерион. Для которого я почему-то был словно кость, вставшая в горле, или, правильнее сказать, личное оскорбление, непонятно зачем топчущее землю. Но даже он под конец учебного года, поглядывая на наш класс разъярённым зверем (не знаю уж, чем мы провинились перед этим «фанатиком от магии»), слава Древу, до разнообразных осложняющих жизнь пакостей не опустился. Так что его предмет успешно сдали все. И даже я! Пусть на тройку, с кучей дополнительных вопросов, зачастую совсем не по теме… Но заветная оценка появилась в ведомости, а главное, это открывало мне путь к выпускному экзамену, ибо остальные предметы я закрыл ещё раньше. |
| Странное предложения А всё потому, что информация о моём родстве с Бажовыми, а также обещаниях Князя разошлась по школе как ураган. И Нина, со всей присущей ей непосредственностью в интимных вопросах, где-то за полтора месяца до конца учебного года завалилась ко мне в комнату вместе с сумрачным Шмелём, как только я вернулся с тренировки. Выперла Борислава и его хозяйственных кукол в коридор и, по-хозяйски усевшись на его кровать, объяснила сложившуюся ситуацию. В двух словах: одноклассники любят друг друга и хотят быть вместе. Но вот те раз, Нинка третья в очереди на наследование роли главы клана, а потому стратегический резерв, и вообще, пока ещё девочка. Всё это было вывалено на меня скопом и без тени смущения. Зато мой резиновый приятель бледнел, краснел и зло сверкал глазами, но не в мою сторону, а в окно, явно едва сдерживаясь. Поздравив красавицу с этим фактом, я аккуратно, как только мог, мало что соображая после тренировки, поинтересовался: «А я-то тут, собственно, при чём?» Ну и под сгущающейся тяжёлой аурой от пошедшего пятнами Ульриха узнал от красноволосой, что являюсь гарантом их счастья. Папаня, мол, глава их небольшого клана, против Шмеля ничего не имеет, но дочку отдать просто так не может. Ну а старейшины на экстренном совещании постановили, что закроют глаза на введение в род бескланового носителя бесполезного аспекта, если Нина станет постоянной любовницей последнего из «Зеленоглазых Бестий». И не просто любовницей, от меня у неё должно родиться минимум двое детей, включая первенца. И при этом претендовать на потомков я права иметь не буду. Мол, хватит и того, что он нашу кровиночку пользует! В общем, картина маслом: Ульрих чуть ли не на колени падает передо мной, при этом скрипя зубами. Я ему не даю этого делать, а вечно весёлая красновласка, наконец-то чуть покраснев, стоит возле окна и смотрит вдаль, думая невесть о чём. Наверное, о своих последних словах, что если я откажусь, они со Шмелём сбегут из Полиса. Деньги вроде как у неё на Перевозчиков есть. Короче, я их выпер, сославшись на то, что сейчас почти ничего не соображаю, пообещав, что подумаю, и вообще,потом поговорим. В общем, с того дня новый разговор так и не состоялся. Нина при встрече поглядывала то в мои глаза, то туда, куда приличная барышня пристально смотреть не должна, а Ульрих… Я ему в приватном разговоре честно сказал, что хочу им всего самого лучшего, но поставленное условие мне откровенно не нравится. Я не бычок производитель. Как, впрочем, не по душе пришлось оно и моей опекунше, а уж Ольгу Васильевну я уведомил на следующий же день. |
Калиграфия
Так что каллиграфии пришлось сдаться под моим напором. На переэкзаменовке кудесник, хотя и морщился, будто его заставили сожрать полведра помойных слизняков, но всё же зачёт поставил, пожелав выбирать факультет как можно более далёкий от начертания печатей. Это я и сам собирался сделать, так что расстались мы весьма довольные друг другом.
А вот кому мои успехи в экзаменах оказались как кость в горле, так это «Шипам». «Пиджаки», вначале устроившие меня сюда, а затем превратившие в наживку для «Садовников», и так нервничали тем сильней, чем меньше оставалось времени до испытания, а уж когда я практически закрыл все предметы — окончательно взбеленились. Поначалу это выглядело довольно культурно, а вот потом…
После первого завала по истории и каллиграфии ко мне в комнату наведался Лев Евгеньевич, впервые лично, под предлогом желания посмотреть, как живёт их подопечный, и помочь чем может. Повод, прямо скажем, так себе. За целый год времени у него на меня не нашлось, а тут — на тебе. Однако и отказать ему было сложно. Всё же если бы не они, чалился бы я сейчас на каторге в Зелёной Зоне или ещё чего похуже.
Однако целовать их за это в зад я не собирался. Достаточно и того, что согласился стать наживкой в их охоте за любителями зелёных насаждений. Так что во время второго посещения, когда я уже вовсю бился над риторикой и теормагом, речь, словно невзначай, зашла о том, что я не справляюсь с нагрузкой, и может, мне остаться на второй год, но я этот разговор жёстко пресёк.
Подступись он ко мне с такой инициативой ещё осенью, я с радостью провёл бы в школе два, а то и все три года! Нормально развить энергетическую сеть, не прожигая меридианы, теряя сознание от боли, а разработать их постепенно. Подтянуть теорию магии, освоить, наконец, каллиграфию. Да, в конце концов, просто учиться, не загоняя себя, а как все нормальные дети — обо всём этом я мог только мечтать. Но в сложившейся нынче ситуации это было уже неприемлемо.
А вот кому мои успехи в экзаменах оказались как кость в горле, так это «Шипам». «Пиджаки», вначале устроившие меня сюда, а затем превратившие в наживку для «Садовников», и так нервничали тем сильней, чем меньше оставалось времени до испытания, а уж когда я практически закрыл все предметы — окончательно взбеленились. Поначалу это выглядело довольно культурно, а вот потом…
После первого завала по истории и каллиграфии ко мне в комнату наведался Лев Евгеньевич, впервые лично, под предлогом желания посмотреть, как живёт их подопечный, и помочь чем может. Повод, прямо скажем, так себе. За целый год времени у него на меня не нашлось, а тут — на тебе. Однако и отказать ему было сложно. Всё же если бы не они, чалился бы я сейчас на каторге в Зелёной Зоне или ещё чего похуже.
Однако целовать их за это в зад я не собирался. Достаточно и того, что согласился стать наживкой в их охоте за любителями зелёных насаждений. Так что во время второго посещения, когда я уже вовсю бился над риторикой и теормагом, речь, словно невзначай, зашла о том, что я не справляюсь с нагрузкой, и может, мне остаться на второй год, но я этот разговор жёстко пресёк.
Подступись он ко мне с такой инициативой ещё осенью, я с радостью провёл бы в школе два, а то и все три года! Нормально развить энергетическую сеть, не прожигая меридианы, теряя сознание от боли, а разработать их постепенно. Подтянуть теорию магии, освоить, наконец, каллиграфию. Да, в конце концов, просто учиться, не загоняя себя, а как все нормальные дети — обо всём этом я мог только мечтать. Но в сложившейся нынче ситуации это было уже неприемлемо.
| Главный герой А пока у меня фамилия Каменский, я никто и звать меня никак! И случись со мной какая беда — разве что у Ольги Васильевны проблем прибавится, да администрация школы на уши встанет, потому как им по должности положено, а вот больше никто даже не почешется. «Шипы» же изначально были себе на уме. И хотя, как я понял, поиск таких, как я, осколков старых кланов и входил в круг их обязанностей, конкретно мне они помогли не с целью наносить добро и причинять справедливость, а в сугубо шкурных интересах. И даже узнав, кто же я всё-таки такой, мало что изменили в своей мотивации, и моё выживание всё равно волновало их в последнюю очередь. Скорее,раньше в конторе просто не верили, что мне когда-либо позволят вернуть фамилию Бажов. Ну а теперь, после княжеского финта ушами, просто очень не хотели терять влияние на такой перспективный объект, как я, в случае, если наша договорённость закончится для них ничем. Слишком уж интересные комбинации можно обыграть в будущем, используя «Зеленоглазую Бестию» как собственную пешку, а то и вовсе разменную фигуру. На самом деле, я не переоценивал свою значимость! Даже если «слово» будет сказано, в моей нынешней жизни практически ничего не изменится, потому как даже сам «клан» так и останется забавным казусом, существующим разве что на бумаге. Можно сказать, уникальным в своём роде, потому как уничтоженные кланы, ныне состоящие из одного единственного человека, не редкость, но там обычно имеются и капиталы, и собственность, и накопленные знания… а вот у меня за душой будет разве что строка учётной записи в «Алой Бархатной Книге». И всё! |
| Полезная настойка А «полезные настойки» Ларисы Вениаминовны, хотя и продолжали исправно работать, даруя силы и бодрость, но откровенно лились из ушей, вызывая натуральные рвотные позывы от одной только мысли о вкусе корицы, тмина или гвоздики. Тренировки (силовые и рукопашного боя), медитации (активные и пассивные), отработка последовательностей объёмных печатей (как с вливанием живицы, так и без)на скорость, а также зубрёжка слились в один бесконечный круг. Бывало, сознание просто отключалось, оставляя тело выполнять привычные движения, перемещаясь при этом на автопилоте. Апофеозом стал провал на целую неделю. Что я делал, куда ходил и с кем разговаривал —все просто исчезло из памяти, сохранив исключительно заученную информацию из учебников, конспекты с лекций и ничего более. То, что это не бред, я убедился, сверившись с календарём на стене. Осознав, что произошло, я молча разделся под удивлённым взглядом Борислава и просто завалился спать. Вот так вот, без затей. «Загнанных лошадей пристреливают!» — как говорил мой бывший учитель натуральной философии. Но я ведь даже не конь! Я вообще в живую эту животину ни разу не видел. Поэтому следующие двое суток проспал, прерываясь лишь на еду, которую серб приносил мне из столовой. И меланхолично удивлялся тому, что меня не беспокоят ни мистер Грег, ни Ольга Васильевна, ни даже педагоги, чьи занятия я в эти дни благополучно пропустил. |
| Директор Появившийся через какое-то время директор прояснил сложившуюся ситуацию. Отдельные ворота — это наша привилегия как принимающей стороны. Ну и небольшая фора, на других стартовых площадках, а их было пять штук, сейчас происходила жеребьёвка, а затем при помощи специальных лестниц участники малыми группами будут забрасываться за ограду в разных местах по периметру леса. Бои же начнутся, как только все будут готовы, и спадёт десятиминутный мораторий на агрессию. Об этом событии мы непременно узнаем, услышав сигнал специального артефактного гонга, звон которого проникает во все точки леса, но, к сожалению, не только предупреждает участников, но и будит разнообразную живность и нечисть, сигнализируя: кушать подано! Говорил всё это Баяр Жумбрулович спокойно, словно о какой-то ерунде, да ещё и одаривал каждого из нас взглядом старого любящего дедушки, явно гордящегося иподросшими внучатами. А закончив, посоветовал быть осторожными и не увлекаться, ну и, естественно, двинул речь о листочках Древа, которые растут на одной ветви, а потому должны помогать друг другу, ведь именно в единстве наша сила. Кстати, на свою привилегированную площадку тимирязевцы раньше частенько пускали учеников из наиболее лояльных к ним школ, однако сегодня мы тут были одни. И виной этому оказался именно я. Баяр, а скорее всего, Ольга, решили подстраховаться на всякий случай. И за это я был им благодарен. Сэкономить время и силы чрезвычайно важно для выживания. Ведь мне и так предстояла не самая лёгкая прогулка. |
| Дикий лес испытания Задача же перед участниками стояла простая. Достигнуть центра леса и забрать там «аптропей», чтобы ни значило это слово. И вот с «ним» или, возможно, с «ней» нужно было вернуться к ожидающим на стартовых точках учителям. Выходить из леса можно было не только там, где начинал, да и не обязательно через ворота, а если получится, форсировать стену в любом месте, лишь бы задание было выполнено. Может быть, у кого-нибудь и были догадки, что нам нужно найти и с чем его едят, но озвучивать их никто не спешил. Более того, стоило нам войти под тень от крон деревьев, как от основной группы тут же начали откалываться одиночки, желающие двигаться своими маршрутами, не включаясь в командную работу. Я же пока не спешил отрываться. Причин для этого было множество. Пусть за прошедшие полгода ни «Садовники», ни «Морозовы» не доставили мне хлопот, но расслабляться было нельзя. И хотя сейчас среди окружающих не было многих одноклассников, здесь всё же оставались люди, с которыми я неплохо сошёлся. |
| Свиток Курьерской Скорости — Не горячись. Мы одни и сейчас вообще не бойцы, — он прямо посмотрел мне в глаза. — Я сенсор. Моё эго, хоть и бесполезное в боевом применении, позволяет отследить любого чародея по ауре на расстоянии пяти километров. Как только объявили старт и перебросили нас через стену, мы сразу же отделились от своих групп, встретились и, сломав свиток «Курьерской Скорости», который мне дали в гильдии, а Юлька смогла пронести мимо экзаменаторов, рванули к вам. Повезло ещё, что нас не на разные стороны леса с Юлей закинуло. Не знал я о жеребьёвке. Что это за свиток такой, я помнил из курса теормага — достаточно бесполезное для настоящего чародея с их скоростями заклинание, перенесённое на бумагу, тем не менее позволяющее обычным людям, да и таким начинающим, как мы, некоторое время бежать со скоростью средненького паровика. Правда, откат после него очень уж злой, так что из-за перенапряжения мышц сражаться они действительно сейчас не в состоянии. Кудесники вообще больше всего денег зашибают даже не на чародеях, а на разнообразных наёмниках и прочих неодарённых с особым допуском, продавая им простенькие, но очень полезные в иных ситуациях чары. Но вот чего я точно не хочу знать, так это того, как девушка обошла правила экзамена и где спрятала свиток, потому как ни оружия, ни чего-то подобного иметь при себе нам не дозволялось. Да и вообще, несмотря на то, что экзамен идёт аж два дня, нам не выдали даже Индивидуальные Рационы Питания, которыми мы баловались каждую вторую пятницу на дальних полигонах Академии, когда занятия у МакПрохора выпадали на время до обеда и после. А вот судя по грязной одежде, слегка поцарапанным рукам и лицам, а также сору в волосах, двигались они действительно чуть ли не по прямой, часто не успевая увернуться от очередной ветки, влетая в кусты и падая на кочках и корнях. Так что, может быть, и правду парень говорит о том, что у него сенсорное, а не боевое эго. Судя по учебникам, встречаются такие полезные в разведке сочетания стихий, наглухо закрывающие для чародея путь чистого «эгоиста». |
| Внезапное нападения Однако тот факт, что совесть или расчёт не позволили им этого сделать, радовал. А уж Ульрих… Подвязки с Ниной, как и чувство вины из-за непоняток с Борисом, заставят парня помогать мне, даже если я решу всех их подставить под удар. Хороший выход, позволяющий остаться в живых, только неверный в свете дальнейших перспектив и вообще моего характера. Нужно начинать учиться думать на два, а то и больше ходов вперёд. Проигнорируй я сложившуюся ситуацию или используй в свою пользу, но с ущербом для ребят, итог будет один — со временем они станут врагами. Либо из-за моей слабости, либо будут винить в ранениях, а то и смерти. Поэтому мы пойдём другим путём! Пусть у них в головах созреет мысль, что хорошо бы школьное товарищество скрепить чем-то более существенным. Если я настроен на возрождение клана Бажовых, без поддержки мне не обойтись. И лучше всего набирать таких друзей, которые будут зависеть от меня так же, как я от них. — Мы поступим так, — я обвёл взглядом притихших школьников. — Сейчас я двину вон туда — один. А вы все, включая новеньких, пойдёте вот в ту сторону. Спокойно! Так будет лучше для всех! Вы знаете мою силу. Если что — я смогу отбиться. К тому же один я буду гораздо менее заметен. Вы же толпой, да ещё с морозовцами, несомненно, привлечёте внимание. Но и драться с вами ловчим командам будет не с руки. Во-первых, вы достаточно сильны и умелы, во-вторых, среди вас не будет меня. И уверен, что напавшие на вас посчитают, что проще отступить, а то, пока будешь долбить защиту, другие перехватят ценный приз. И да, я не собираюсь это обсуждать! Если вы всё же хотите мне помочь —поступите как я говорю. Выживите, закончите испытание. Это будет лучшее, что вы можете сделать… И именно в этот момент на нас, собственно, и напали, а я ушёл, уводя за собой бо́льшую часть не успевших ввязаться в бой противников. |
Глава 18
| Дендроид древесный голем Сидеть в кустах было неудобно — колючки впивались в тело в самых неожиданных местах, — зато безопасно. Ну… относительно безопасно, потому как после недавнего короткого знакомства с древесным чудищем любой шорох или скрип вызывал у меня вполне обоснованные опасения. Кстати, немного отойдя от пережитого шока, я вспомнил, что фотографии этого монстра Мистерион показывал нам на ОЧБ. Зовётся он по-научному «Дендроидом», а по-простому «Древнем», и является вторым поколением чудовищ, произошедших от обычного дерева, одержимого сильным духом, прорвавшимся с одноимённого плана. Это не шибко сообразительное полуразумное существо — засадный охотник, умеющий мимикрировать под, пусть и уродливое, но с виду вполне обычное дерево. В общем, наличие в лесу подобных монстров и наглядная демонстрация того, как легко и просто можно лишиться жизни даже не от рук других участников, а по банальной невнимательности, заставило меня быть осмотрительнее и кардинально поменять тактику. Так что последние примерно полтора часа я, особо не мудрствуя, играл в прятки со всё ещё многочисленными противниками, желающими добраться до моего бренного тела, потихоньку перемещаясь в центр леса. Подобные маневры, производимые уже около двух часов, внезапно привели меня к крайне любопытной находке, с которой я, честно говоря, даже не знал, что делать. Собственно, именно на неё я и пялился из облюбованных кустиков уже минут тридцать, всё никак не решаясь подойти, опасаясь какого-нибудь смертоносного подвоха. |
Кукольный домик
Просто… реально донельзя странно было встретить посреди этого жуткого леса, наводнённого различными духами, нечто совершенно выбивающееся из его первозданной дикости. Дело в том, что посреди небольшой тёмной поляны на невысоком каменном столбе стоял эдакий маленький кукольный домик с аккуратной двускатной крышей, двустворчатой дверкой и даже крошечными оконцами, за которыми теплился слабый свет.
Вот теперь я сидел и думал, а не тот ли это «проскинитарий», про который до появления пары морозовцев говорила наша староста, почему-то уверенная, что именно в нём должен находиться «аптропей». К сожалению, что это такое, я так и не выяснил. Нас прервали, а затем всё закрутилось… Но вообще, Танька девка умная, и в подобных вопросах ей можно было верить. Она куда лучше меня соображала в греческой латыни, которой так и тянуло от этих названий, да и вообще, отличалась эрудицией и начитанностью.
К тому же… Кхем. Что такое «лупанарий» я знал, как и то, что он на самом деле «-ум», а «проскинтарий» было созвучно в окончании, так что с большой натяжкой, благодаря ассоциациям, и с осторожной оглядкой на московский диалект русского, безбожно коверкающий слова древнего языка в угоду славянскому уху, можно было сделать предположение, что имеется в виду какое-то рукотворное строение. К тому же от этого сооружения почему-то так и веяло чем-то средиземноморским, и сразу же в памяти всплывали наборы открыток с развалинами древних греческих полисов, которые когда-то покупала мне мама.
Казалось, чего сложного, пойди да проверь. Вот только весь мой жизненный опыт, полученный на «дне», вопил: «Подожди — не суйся! Если где и будет засада, то тут и у выходов!» Проще говоря, я задницей чуял неприятности, а этой части тела привык доверять. Она не раз спасала мне жизнь и здоровье. Не подвела, впрочем, и сейчас…
Вот теперь я сидел и думал, а не тот ли это «проскинитарий», про который до появления пары морозовцев говорила наша староста, почему-то уверенная, что именно в нём должен находиться «аптропей». К сожалению, что это такое, я так и не выяснил. Нас прервали, а затем всё закрутилось… Но вообще, Танька девка умная, и в подобных вопросах ей можно было верить. Она куда лучше меня соображала в греческой латыни, которой так и тянуло от этих названий, да и вообще, отличалась эрудицией и начитанностью.
К тому же… Кхем. Что такое «лупанарий» я знал, как и то, что он на самом деле «-ум», а «проскинтарий» было созвучно в окончании, так что с большой натяжкой, благодаря ассоциациям, и с осторожной оглядкой на московский диалект русского, безбожно коверкающий слова древнего языка в угоду славянскому уху, можно было сделать предположение, что имеется в виду какое-то рукотворное строение. К тому же от этого сооружения почему-то так и веяло чем-то средиземноморским, и сразу же в памяти всплывали наборы открыток с развалинами древних греческих полисов, которые когда-то покупала мне мама.
Казалось, чего сложного, пойди да проверь. Вот только весь мой жизненный опыт, полученный на «дне», вопил: «Подожди — не суйся! Если где и будет засада, то тут и у выходов!» Проще говоря, я задницей чуял неприятности, а этой части тела привык доверять. Она не раз спасала мне жизнь и здоровье. Не подвела, впрочем, и сейчас…
| Взрыв огня Сам я добрался сюда лишь чудом! После встречи с дендроидом я пёр не глядя, лишь бы оказаться подальше от этого жуткого монстра, и даже не заметил, как влетел в изменённую духами область. Так вот, когда ветви начали хватать меня за одежду и опутывать ноги, я думал, смертушка моя пришла! Догнал меня жуткий монстр. Поседел бы, если бы и так не был обладателем «вроде как» белых волос. В общем, с перепугу создал взрывающуюся «Сферу». А затем, когда бомбануло, ломанулся через образовавшийся пролом, надо сказать, ещё и затягивавшийся с неимоверной скоростью. В общем, покуда я не успокоился и более-менее не пришёл в себя, взрывы грохотали один за другим, расчищая мне путь. Это потом уже до меня дошло, что так я делаю себе только хуже. Спрятался, обдумал случившееся и далее двигался перебежками, тщательно выбирая такие укрытия, которые не пытались тянуться ко мне ветвями. Так что ребятам я не завидовал, но признавал, что они уже молодцы, коли сумели добраться до этого места. Только вот на радостях они, видимо, забыли, что получить аптропей — это всего полдела. |
| Небесный таран — Нет, дорогая, — главарь «Безродных» мерзко ощерился. — Сначала вы с подружкой нас обслужите по полной, а вот если нам не понравится, тогда сдохнете. И знаешь что, лучше бы тебе меня не злить, то, что с тобой могут сотворить чудища,—малая часть того, что сделаю я. Например… Закончить он не успел. Я понимал, что «безродные» явно сильней, но нельзя было отрицать, что и эта троица дошла до центра Леса, а это значило, что они кто угодно, но точно не слабаки. О чём самоуверенные ублюдки, решившие отведать сладкой девчатинки, успешно забыли. — «Небесный таран», — безобидная с виду блондиночка, на огромной скорости сложив цепочку из пяти незнакомых мне печатей, звонко крикнула: — Активация! Резкий порыв ветра, ударивший от будущей чародейки, оказался для «Безродных» полной неожиданностью и раскидал пятерых парней, словно удачно брошенная чурка в популярной в нашем полисе игре «Городки». Судя по всему, ребята сами удивились результату, приготовившись к серьёзной драке, потому как тоже отреагировали не сразу, а когда пришли в себя, дорогу им уже преграждали двое «сахаровцев». Практически не пострадавшие, однако скинувшие напускную небрежность и очень злые. Впрочем, и троица уже не выглядела обычными, загнанными в угол и оказавшимися в безвыходном положении испуганными подростками. На моё удивление, навстречу «сахаровцам» плавной, уверенной походкой вышла вторая девушка, куда как более щуплая, нежели подруга, с волосами непонятного мышиного цвета. Да и вообще, сама она была какая-то… невзрачная. Может поэтому как противника беспредельщики её не оценили, повторно наступив на те же грабли. В то время как остальные «Безродные» всё ещё приходили в себя, ублюдки, в числе которых был и упомянутый ранее Сёма, рванули вперёд, прямиком к парню и блонди, как к более опасным противникам, а от худосочной девчонки просто-напросто отмахнулись. Причём в прямом смысле, первый оказавшийся рядом с ней «сахаровец», не останавливаясь, наотмашь попытался ударить её тыльной стороной ладони по лицу… и не попал. Выпускница неизвестной мне школы элегантным, текучим движением ушла ему под руку и, скользнув вокруг противника, оказалась у него за спиной, после чего просто приложила открытую ладонь к оголённой шее над воротником. Парня выгнуло дугой, словно ему воткнули в позвоночник раскалённый лом. Упав на землю, он затрясся в припадке, на губах обильно выступила белая пена. |
| Магическая вспышка — Бойся! «Вспышка»! — крикнул в этот момент сопровождавший девчонок парень, закончив серию ручных печатей. — Активация! Я в последний момент успел зажмуриться, и то затопивший поляну яркий свет резал глаза даже сквозь веки. Вот зараза! И это бесклановые из маленькой школы! Воздушник для дальней атаки, смерть для ближнего боя и свет в качестве поддержки! Да ещё и последний — пацан, что серьёзно дезориентирует противника, отвлекая внимание на мужчину, якобы более опасного, нежели будущие чародейки! Хороший расклад… Даже странно, что их так сильно потрепало. Но мало ли на кого эти ребята-девчата умудрились нарваться... Если на нечто похожее на ходячее дерево, и попались ему в лапо-ветви, то скорее удивительно, что повреждений так мало. А я ведь успел среагировать не из-за вербальной части чар! Последовательность ручных печатей показалась знакомой — Дашка эти чары пару раз у Ольги Васильевны отрабатывала и притом безуспешно. Вот и запомнилось. Когда я проморгался, на поляне уже остались лишь униженные и побеждённые «сахаровцы», пытающиеся избавиться от белёсых пятен в глазах и справиться с воздействием эго смертоносицы. Вряд ли «серая» их убила, хотя Сёму явно серьёзно покалечила. Удивительно, что с такими способностями её ещё не прихапал какой-нибудь клан, решивший попробовать создать побочную ветвь с дарами смерти. Хотя, кто его знает, может быть, у неё давно уже есть «патрон», и всё на мази, а сама она под колпаком какой-нибудь крутой гильдии. В общем, не моё это дело… А вообще, «Безродные» и впрямь кретины! Решили напасть непонятно на кого, но даже не попытались озаботиться хоть какой-то защитой. Скорее всего, вообще пренебрегли ею ещё на этапе обучения ради боевой мощи, за что сейчас сполна и поплатились. Жаль только, что теперь придётся ждать, когда они соизволят свалить подальше. Впрочем, я не гордый: чем меньше здесь останется народа, тем проще сохранить свою шкуру в целости. |
| Анимированные мертвецы Договорить он не успел, потому как в этот момент с крон деревьев на той стороне поляны, где ранее прятались «сахаровцы», спрыгнули аж две жуткие человекоподобные твари. Серокожие и безволосые, размером с очень крупного взрослого мужчину, с лицами, лишёнными каких бы то ни было черт, кроме круглых подвижных глаз и разрезов, заполненных острыми иглами зубов, доходящих практически до ушных отверстий. Твари мягко приземлились на четыре конечности прямо перед застывшими выпускниками. И практически сразу, не производя лишних звуков, начали медленно, боком, не поднимаясь с карачек, обходить их с двух сторон. Если я правильно понимал, то, судя по обрывкам одежды, это были анимированные даже не духи смерти, а вообще трупы, просуществовавшие не один год и прилично отожравшиеся на бесплатных двуногих харчах. Чёрные пятна, очень похожие на чернильные кляксы на бумаге, которые показывал нам школьный психолог, выясняя, что мы в них видим, постоянно проступали на оголённых участках их рыхловатой землисто-серой кожи и перетекали из одной формы в другую. А тени они и вовсе не отбрасывали, словно всасывая в себя окружающий мрак, отчего из-застранности своих тел с удлинёнными, вывернутыми под неестественным углом конечностями и пальцами, они производили впечатление совсем уж чужеродных объектов. Очнувшиеся, «сахаровцы» резко подались назад, таща за собой и раненых. Вот только рискуя жизнью вписываться за пострадавших товарищей, в то время как заветный слоник уже грелся в его руках, а у остальных их еще не было, главарь не собирался. Тем более что на поляну одна за другой выбежали ещё три твари помельче. Вот тут-то и проявилась вся подлая сущность этого «лидера», да и вообще всей группы. Резко подавшись вперёд, тот саданул ребром ладони по горлу одного из здоровых приятелей, тот как раз поддерживал слепого Сёму, которому тут же прилетел прямой с ноги в грудину, отбросивший калеку прямо к одному из «больших» монстров. Ещё один «Безродный» засадил мыском ботфорта по промежности едва-едва оклемавшемуся от касания смертоносицы «другу» и, развернувшись, рванул в ту же сторону, куда до этого убежала тройка их обидчиков. |
| Лилипы Встав, я уверенной походкой вышел из кустов, не забывая о бдительности, однако лес казался пустынным. Если, конечно, не считать мелких хищников и вездесущих лилипов, этаких пародий на уродливых человечков в полтора указательных пальца высотой, пирующих на останках тройки «Безродных» и бросившихся врассыпную при моём появлении. Вообще, лилипы— бич полиса покруче крыс и мышей. Вот только увидеть этих далёких потомков каких-то одержимых духами существ, может быть, даже и людей, в отличие от вездесущих грызунов, ну очень сложно. Мистер Грег рассказывал, что в его родных краях их ещё называют «Гремлинами» и считается, что те только и делают, что портят технику, вот только у нас я о подобном не слышал. Да и вообще, не видел их до жизни при Тимирязевской Академии, зато знаю, что они настоящий кошмар для продуктовых складов и магазинов, потому как живут по принципу, что не съем, то понадкусываю! |
| Парализующий состав За спиной действительно захрустели ветви, и я резко обернулся, привычно уходя с линии возможной атаки, в тот же самый момент почувствовав движение позади. Успел только попытаться вновь развернуться, чтобы встретить опасность лицом, формируя вторую ручную печать из цепочки «Сферы»… В глаза бросился вид потешно раздутых щёк подскочившего ко мне Влада, громадных пузырей, словно на картинках с надписью «жаба», а затем он выдохнул в мою сторону взвесь каких-то частиц. Я отшатнулся, но рефлекторно вдохнул, при этом на автомате заканчивая серию печатей… но вот вербальную часть дать не успел. Меня повело… Голова закружилась, ноги перестали держать, а чары разрушились, так и не получив приказа на активацию ещё раньше, чем я упал на землю. — Сука… — прорычал Комичёв, пиная ногой моё безвольное тело. — Не мог просто сделать то, что ему говорят. Ублюдок тупорылый. Теперь тащи его. В рёбрах подозрительно хрустнуло, и меня прокололо острой болью. Последнее, что я увидел, это приближающийся мысок бутсы, а затем сильный удар в нижнюю челюсть отправил меня в беспамятство. |
| Истинная ярость — Это хорошо, — произнёс до боли знакомый голос, и сердце пропустило удар, дав предательский сбой. — Ты помоги ему, что ль, а то ещё задохнётся раньше времени. Да и вообще, пусть пока полюбуется моим творением! Меня пинком ноги перевернули набок, и от увиденного на секунду опять перехватило дыхание. В каких-то полутора метрах от меня находилось безжизненное лицо старосты. Белое, искажённое болью и ужасом, с остекленевшими глазами и струйкой крови, вытекавшей из посиневших губ, застывших в беззвучном крике. Она лежала на спине, сильно вывернув голову, полевая форма девушки была то ли разорвана, то ли разрезана, обнажая крепкие юные груди, под которыми, пронзая тело, торчал стеклянный кол. — Ну… — обиженно произнёс всё тот же голос, вызвав в моей голове и в области сердца болезненную вспышку обиды и непонимания. — Так он ничего не увидит! А я как раз приступаю к новому ритуалу! Ты вроде говорил, что этот толстяк его друг? — Ага! — сильная рука ухватила меня за воротник, насильно усаживая, а затем вторая больно зажала волосы, вздёргивая голову. — Смотри, мудак! Тебе оказана великая честь. Кстати, твоего приятеля-жиробаса удалось подловить очень просто! Лёгкая иллюзия, и он уже поспешил прямо к нам, ведь «тебе» срочно была нужна его помощь! «Тварь… Твари!» — мысленно рычал я, пытаясь заставить тело хотя бы дёрнуться, ну, или вызвать в себе состояние красной ярости, но всё было тщетно. |
Кровавый ритуал
«Мать вашу… "Садовники", — душу словно зажали в тисках. — Уроборос… «Шипы», Ольга Васильевна… да куда же вы смотрели-то?»
Таня, наша староста. милая, застенчивая и очень красивая девушка с русыми волосами. Забавная заучка, так боявшаяся меня в начале нашего знакомства, с которой мы в итоге сдружились без каких бы то ни было намёков на романтику.
Из глаз потекли слёзы, и окружающая действительность странно мигнула красно-зелёным цветом. Я же оставил её с ребятами, так что произошло? Кроме Бориса больше никого из них здесь нет…
Юля из параллельного класса. С волосами как золото и такого же цвета плодом на ужасающем хрустальном дереве. Я практически её не знал, но она до беспамятства была влюблена в Громова, всё время пытаясь обратить на себя его внимание.
И снова мир на мгновение стал зелёным, но уже почти без красных оттенков, зато появились льдисто-голубые с какой-то чернотой в середине пятна.
Витя, один из приятелей Никиты, парень, учувствовавший в том памятном «уроке» для Хельги. Я почему-то всегда думал, что он тоже из клана Громовых, а он оказался членом какой-то гильдии… Я почти с ним не общался.
Пульсация затопила действительность зелёно-голубым всполохом.
Все они перед смертью жутко страдали.
Таня, наша староста. милая, застенчивая и очень красивая девушка с русыми волосами. Забавная заучка, так боявшаяся меня в начале нашего знакомства, с которой мы в итоге сдружились без каких бы то ни было намёков на романтику.
Из глаз потекли слёзы, и окружающая действительность странно мигнула красно-зелёным цветом. Я же оставил её с ребятами, так что произошло? Кроме Бориса больше никого из них здесь нет…
Юля из параллельного класса. С волосами как золото и такого же цвета плодом на ужасающем хрустальном дереве. Я практически её не знал, но она до беспамятства была влюблена в Громова, всё время пытаясь обратить на себя его внимание.
И снова мир на мгновение стал зелёным, но уже почти без красных оттенков, зато появились льдисто-голубые с какой-то чернотой в середине пятна.
Витя, один из приятелей Никиты, парень, учувствовавший в том памятном «уроке» для Хельги. Я почему-то всегда думал, что он тоже из клана Громовых, а он оказался членом какой-то гильдии… Я почти с ним не общался.
Пульсация затопила действительность зелёно-голубым всполохом.
Все они перед смертью жутко страдали.
| Истинная ярость Борис… Он был ещё жив и парализован, как и я, но в сознании, судя по бешено бегающим глазам. А над ним склонилась фигура в тёмно-зелёном балахоне с золотой вышивкой и выбившейся из-под капюшона такой знакомой салатово-зелёной прядью, складывавшая, казалось, бесконечную серию печатей над тяжело вздымающейся грудью распластанного на земле толстяка. Наконец, она закончила, в лучах уже почти закатного солнца, неведомо как проникающих в этот глухой уголок леса, блеснуло что-то вроде стеклянной иглы, зажатой в ладони, которую Таша, выкрикнув: «Древо Души!» — хлопком вогнала в солнечное сплетение моего друга. Парализованное тело Бориса выгнулось дугой, издав жуткий хрип, в то время как девушка, встав, отошла на пару шагов и, бросив на меня взгляд безумных сине-зелёных глаз, с явным удовольствием облизала окровавленное стеклянное шило. Цимбалюк дёргался не переставая. Кожа на груди бугрилась, из-под неё вырывался окровавленный «росток». Уже через несколько минут парень начал затихать, постепенно отходя… А хрустальное древо всё росло и росло, покуда, раскинув прозрачные ветви, не присоединилось к перезвону остального сада. В кроне не начало наливаться драгоценное яблоко зеленовато-жёлтого цвета. — Тащи его сюда! — указала «моя девушка» на свободное место в конце незаконченного ряда из трёх деревьев, и Комичёв тут же поволок меня в нужную сторону. — Ты прикинь, — хохотнул он, укладывая меня так, как ему подсказывала напарница. — Этот придурок реально втрескался в тебя по уши. «Сестричка». |
Новая способность
От боли, рвущей саму душу, частично вернулось зрение. Мир превратился в изумрудный сон, окрасившись в разные оттенки зелёного. Почти то же самое случалось, когда я впадал в контролируемую ярость, но там всё же был красный цвет… подобный крови, а сейчас не осталось ни единого подобного оттенка. Хотя в данный момент это последнее, что меня интересовало, пусть даже выяснилось бы, что перед смертью я стал дальтоником.
Впрочем, бесконтрольной яростью моё состояние назвать было сложно. Скорее, мой владело всепоглощающее и выходящее за рамки бессилия бешенство! Желание стереть с лица земли парочку ублюдков, ради каких-то своих целей угробивших кучу народу и в том числе моих друзей! И неважно, что ещё полчаса назад за женщину, бывшую одной из них, я, даже не задумываясь, отдал бы правую руку. Её предательство лишь разжигало пожар в груди.
Меня опять выгнуло, пронзив тело непереносимой болью, от которой невозможно было бы даже орать, будь у меня такая возможность. Но это оказалось ещё не всё! Из рваной раны в груди, пробитой хрустальным побегом, словно бы из сопла летуна вырывалась тугая струя зелёного пламени, и росток, находящийся в самой его сердцевине, потёк, словно восковая фигура в жаре печи.
Да и сам я ощущал себя так, словно во мне вспыхнуло маленькое солнце. Нет, я не горел, я пылал изнутри, но кроме невероятных мучений это ощущение вдруг принесло свободу. Тело опять подчинялось моим желаниям, и хотя разум бился в бесконечной агонии, я опять мог как-то двигаться, потому как единственная мысль, которая плескалась в океане боли, требовала немедленно встать, сражаться и отомстить!
Не до конца понимая, что делаю, я с силой хлопнул себя дрожащей рукой по груди, сминая и вбивая обратно в кровавую дыру уже совсем потерявший форму росток. И если до этого я не представлял, что может быть что-то болезненнее того, что уже испытал, в этот момент я понял, насколько ошибался.
В глазах потемнело, однако сознание упорно цеплялось за зелёный свет, не отпуская его, или этот окутавший меня изумрудный сон не позволял провалиться в беспамятство. Я, уже почти поднявшись с колен, не устоял на ногах и рухнул плашмя,приложившись о землю. Хорошо, что смог выставить левую руку, вторую прижимая к груди и сминая всё ещё рвущийся наружу хрустальный побег. Словно не соглашаясь с уже подписанным мне приговором, тело вновь попыталось принять горизонтальное положение, но в этот момент я был совершенно беззащитен, чем и попытался воспользовался Комичёв.
Впрочем, бесконтрольной яростью моё состояние назвать было сложно. Скорее, мой владело всепоглощающее и выходящее за рамки бессилия бешенство! Желание стереть с лица земли парочку ублюдков, ради каких-то своих целей угробивших кучу народу и в том числе моих друзей! И неважно, что ещё полчаса назад за женщину, бывшую одной из них, я, даже не задумываясь, отдал бы правую руку. Её предательство лишь разжигало пожар в груди.
Меня опять выгнуло, пронзив тело непереносимой болью, от которой невозможно было бы даже орать, будь у меня такая возможность. Но это оказалось ещё не всё! Из рваной раны в груди, пробитой хрустальным побегом, словно бы из сопла летуна вырывалась тугая струя зелёного пламени, и росток, находящийся в самой его сердцевине, потёк, словно восковая фигура в жаре печи.
Да и сам я ощущал себя так, словно во мне вспыхнуло маленькое солнце. Нет, я не горел, я пылал изнутри, но кроме невероятных мучений это ощущение вдруг принесло свободу. Тело опять подчинялось моим желаниям, и хотя разум бился в бесконечной агонии, я опять мог как-то двигаться, потому как единственная мысль, которая плескалась в океане боли, требовала немедленно встать, сражаться и отомстить!
Не до конца понимая, что делаю, я с силой хлопнул себя дрожащей рукой по груди, сминая и вбивая обратно в кровавую дыру уже совсем потерявший форму росток. И если до этого я не представлял, что может быть что-то болезненнее того, что уже испытал, в этот момент я понял, насколько ошибался.
В глазах потемнело, однако сознание упорно цеплялось за зелёный свет, не отпуская его, или этот окутавший меня изумрудный сон не позволял провалиться в беспамятство. Я, уже почти поднявшись с колен, не устоял на ногах и рухнул плашмя,приложившись о землю. Хорошо, что смог выставить левую руку, вторую прижимая к груди и сминая всё ещё рвущийся наружу хрустальный побег. Словно не соглашаясь с уже подписанным мне приговором, тело вновь попыталось принять горизонтальное положение, но в этот момент я был совершенно беззащитен, чем и попытался воспользовался Комичёв.
| Сладкая месть От его удара в голове окончательно прояснилось, а главное, у меня в ранее затуманенном сознании окончательно выкристаллизовалась мысль, не дававшая просто взять и сдаться. Убить, отомстить, забрать с собой за ту грань, за которой моя разорванная ритуалом душа уже вряд ли попадёт в кронный ирий, но и они отправятся в бесконечную бездну под корнями Великого Древа. И это стало толчком к тому, что я, стискивая зубы до хруста, переборол накатывающие волны слабости. Несмотря на продолжающую разрывать тело боль, поднял руку, блокировал очередной удар Комичёва, когда тот решил вырубить меня проверенным способом, а именно пинком в челюсть. А затем схватил его второй. Нога урода попала в жёсткий захват ставших, казалось, стальными пальцев, и я всем телом почувствовал, как хрустит под его плотью кость. Парень заорал, а я, крутанувшись на спине, со всей доступной мне силой впечатал стопу в колено уже падающего парня, с каким-то безразличием наблюдая за тем, как оно выгнулось в неправильную сторону. Не самые приятные ощущения… наверное. Но мне сейчас было не до жалости. Ещё раз крутанувшись, оторвавшись от земли, я оседлал противника, начав кулаками вбивать его голову в неподатливый подсохший лесной дёрн. |
Деревянный магический жезл
Антропоморфный монстр
Но добить ублюдка мне не дали. Бывшая «пассия» сама в бой не полезла, зато выхватила из широкого рукава своего одеяния деревянный жезл, целиком покрытый кудесническими печатями, повинуясь её взмаху, из леса тут же вырвались, расправляя плечи и трубно вопя в небо, две человекоподобные фигуры. Не «Древни-Дендроиды», конечно, но нечто похожее на «антропоморфидов», которые ненадолго рождаются из неживой материи при насильственном подселении в неё «шаманами» человеческих душ.
Лишь мгновение помедлив, будто разминая затекшие мышцы, они яростно кинулись прямо ко мне, стремясь сбить с ног и растоптать. Я только и успел, что метнуться в сторону, как длинные руки с многочисленными ветвистыми пальцами и стопа, похожая на выдранный с корнем пень, опустились на то место, где я только что находился.
Прямо на так и оставшегося лежать Комичёва, которому чудовище буквально расплющило грудную клетку. Более того, на мгновение забыв обо мне, монстры принялись драть то, что осталось от парня, разорвав его на части, и лишь через пару секунд, повинуясь окрику Натальи, оставили своё кровавое занятие.
Лишь мгновение помедлив, будто разминая затекшие мышцы, они яростно кинулись прямо ко мне, стремясь сбить с ног и растоптать. Я только и успел, что метнуться в сторону, как длинные руки с многочисленными ветвистыми пальцами и стопа, похожая на выдранный с корнем пень, опустились на то место, где я только что находился.
Прямо на так и оставшегося лежать Комичёва, которому чудовище буквально расплющило грудную клетку. Более того, на мгновение забыв обо мне, монстры принялись драть то, что осталось от парня, разорвав его на части, и лишь через пару секунд, повинуясь окрику Натальи, оставили своё кровавое занятие.
Победа дорогой ценой
Но я уже был готов их встретить. Пальцы словно бы сами сложили цепочку объёмных печатей, и «Сфера» активировалась именно в тот момент, когда чудища занесли надо мной свои лапы-ветви. Я сжался, приготовившись к взрыву, который непременно ударит по ушам мощным хлопком, но… вместо уже привычного грохота и взрывной волны, разносящей округу, пузырь защиты вдруг просто лопнул с шумом ревущего пламени.
Словно взвесь во все стороны разлетелись зелёные искры и капли огня, мгновенно охватывая своими быстро разрастающимися лепестками всё, на что попадали. Заорали пожираемые пожаром чудовища. Заполыхала трава, и занялся огнём жуткий хрустальный сад, взращённый той, которую я любил, на человеческих телах.
И одновременно с этим ярко вспыхнул управляющий жезл в руках Натальи. Девушка с визгом отшвырнула уже бесполезную палку, но было поздно: широкие рукава балахона занялись, и лепестки изумрудного цвета, по иронии прекрасно сочетающиеся с палитрой одеяния «Садовницы», побежали по рукам, разгораясь всё сильней и сильней.
Не прошло и пары секунд, как вся верхняя половина туловища моей бывшей возлюбленной была объята жарким пламенем. Под моим безразличным взглядом она с диким криком заметалась по поляне, пытаясь сбить огонь, но лишь раздувала его сильней и в итоге споткнулась об одно из тел, рухнув на горящее хрустальное дерево. А в следующую секунду дёрнулась в агонии, замерла, и её затянуло во внезапно возникший водоворот портала.
На лесной поляне среди жуткого полыхающего сада, растущего из мёртвых детей, остался я один. Но после бегства Натальи у меня больше не было причин держаться, и, стоило ослабить контроль, беспамятство накрыло тёмной волной первозданной тьмы, а земля прыгнула мне навстречу.
Словно взвесь во все стороны разлетелись зелёные искры и капли огня, мгновенно охватывая своими быстро разрастающимися лепестками всё, на что попадали. Заорали пожираемые пожаром чудовища. Заполыхала трава, и занялся огнём жуткий хрустальный сад, взращённый той, которую я любил, на человеческих телах.
И одновременно с этим ярко вспыхнул управляющий жезл в руках Натальи. Девушка с визгом отшвырнула уже бесполезную палку, но было поздно: широкие рукава балахона занялись, и лепестки изумрудного цвета, по иронии прекрасно сочетающиеся с палитрой одеяния «Садовницы», побежали по рукам, разгораясь всё сильней и сильней.
Не прошло и пары секунд, как вся верхняя половина туловища моей бывшей возлюбленной была объята жарким пламенем. Под моим безразличным взглядом она с диким криком заметалась по поляне, пытаясь сбить огонь, но лишь раздувала его сильней и в итоге споткнулась об одно из тел, рухнув на горящее хрустальное дерево. А в следующую секунду дёрнулась в агонии, замерла, и её затянуло во внезапно возникший водоворот портала.
На лесной поляне среди жуткого полыхающего сада, растущего из мёртвых детей, остался я один. Но после бегства Натальи у меня больше не было причин держаться, и, стоило ослабить контроль, беспамятство накрыло тёмной волной первозданной тьмы, а земля прыгнула мне навстречу.
Эпилог
| Новый день Не знаю уж, что приятнее: очнуться в ирии, в окружении давно почивших предков, или, как я, проснуться на мягкой кровати. Всяко лучше, чем посреди леса, где из тебя хотят вырвать саму суть чародея и человека. Хотя вначале, распахнув глаза, я всё же понервничал, пытаясь понять, куда теперь меня, собственно, занесло, и не оказался ли я уже в желудке какого чудища, пришедшего на запах крови, внутренности которого отдалённо напоминают панели казённого подвесного потолка. Но нет, зрение прояснилось, и я понял, что это был всё тот же больничный блок, с которого и началось моё знакомство с Тимирязевской Академией. Забавно… Я усмехнулся и лишь в следующую секунду понял, что на дворе ночь, в окно светит луна, но я прекрасно вижу всё вокруг. Почти как днём, хотя в слегка зеленоватом оттенке. — … как такое вообще могло произойти? — голоса, разбудившие меня, звучали глухо из-за плотно закрытой двери, но всё же мне удалось опознать Ольгу Васильевну. — На Антона очень плохо действуют чары подчинения! А тут какой-то недоучка легко вырубает его… — Это не чары! |
| Пыльца Энфим О, а это наша медсестра, её мурлыкающие интонации я узнаю в любом состоянии, слишком часто приходил в себя под их мелодичные звуки. — …Я провела исследование, в лёгких обнаружились остатки пыльцы Энфим… — Дамы, давайте без заумных терминов! — прозвучал голос директора. — Не так важно, чья конкретно эта пыльца. Откуда такой эффект? Вся честная компания собралась. Не хватает только мистера Грега. — Если бы вы меня дослушали, то узнали бы, что пыльца этих растений обладает сильнейшим наркотическим эффектом. А так же, что её воздействие на организм Каменского… — Бажова! Это не обсуждается! Привыкайте! — а Ольга Васильевна-то явно в бешенстве, неужели переживала за меня, вон как Ларису Вениаминовну осадила. — Для меня это не имеет значения. Мне важно здоровье учеников, а здесь имела место утечка генного материала, что позволило путём мутации получить средство, идеально парализующее конкретного чародея! Далее прозвучало неразборчиво, а затем снова стал различим голос нашей медсестры: — …да, несмотря на всю устойчивость его к ядам. И всё равно, частично Антон переборол его действие, но всё же был без сознания, когда его нашли. |
| Слияние магического ядра — А вот меня лично больше интересуют последствия прерванного ритуала «Садовников», —Баяр явно пытался снять возникшее напряжение. — Ольга Васильевна, голубушка, что вы там говорили про бета-стихию? И давайте продолжим у меня в кабинете, не стоит беспокоить остальных больных. — Конечно. Так вот, в результате попытки извлечения источника произошло слияние и… — дальше уже было ничего не слышно. А жаль. Я вновь посмотрел в окно. То есть прошло минимум полдня, пока я не очнулся. Меня всё же нашли и вытащили за пределы Леса. Вовремя, что сказать. Зато теперь непонятно, зачтут испытание или нет. Аптропей-то я нашёл, а вот остальное… Может, пересдавать заставят, или чего там Князь ещё придумает… Хотя о чём это я? Какое испытание, какой «слоник»?! Там ребята погибли! Их резали как баранов, а я думаю, дадут мне клан или нет! Где были эти хвалёные «Шипы», когда Борису с Таней вырывали душу и источник? Это они и меня так же собирались защищать? Уроды! Волна ненависти буквально скрутила меня. Хотелось встать и пойти разбить морду как Баяру, так и «Пиджакам» за каждого убитого ребёнка. Только образ опекунши почему-то не вызывал у меня сейчас ярости. Наверно по той причине, что я чувствовал, она реально переживала за меня… А вот Морозовых… возникло непреодолимое желание просто спалить дотла! Устроили, мудаки, загонную охоту среди детей! |
| Это только начало Вокруг в ярости сжатых в кулаки пальцев ярко вспыхнуло зелёное пламя, будто отражение охвативших меня чувств. Я, словно заворожённый, уставился на руку, а затем прислушался к себе. Ни с чем несравнимое ощущение свободно текущей по каналам и меридианам живицы заставило сердце затрепетать от восторга. Мерно пульсирующий, нормально работающий источник, словно второе сердце, был непривычен, но ощущался чем-то своим. Родным и естественным. Я вновь посмотрел на окутанный зелёным огнём кулак и не смог сдержать улыбки. Это точно было наследие Бажовых. Эго клана проявило себя в экстремальной ситуации и спасло мне жизнь, а может, и нечто большее! Глядя на переливы трепещущих лепестков, я вдруг незаметно успокоился. Ничего ещё не кончилось, всё впереди! Следует подготовиться, всё выяснить и отомстить врагам так, чтобы другие сто раз подумали, связываться ли с настоящей «Зеленоглазой Бестией»! |
Спасибо тебе филин ты лучше всех
